Глава 60.

– Приготовьтесь, скоро мы пересечем врата Таки, – сообщил Ибики, перепрыгнув на следующую ветку. – Останавливаться не будем, поэтому слушайте внимательно. От самых врат дорога разветвляется, каждая ее ветвь еще на пять уличных, согласно копии карты. Начальных разветвлений вдвое больше, чем нас сейчас, но сути не меняет. Теперь я жду четкого согласия с моей командой. Нара!
– Да, – рявкнул четко, по воински.
– Самая правая ветвь твоя.
– Есть.
– Киота!
– Да.
– Твоя – рядом с ветвью Шикамару. Не самая средняя.
– Есть.
– Собакуно!
– Да, – не уступая парням, твердо произнесла Темари.
– Левая вторая.
– Есть.
– И, Акимо – самая левая ветвь. Я возьму на себя среднюю. Далее. Не отступать, не останавливаться, обезоруживать всех звуковиков до единого, по возможности обезвреживать максимально, продвигаясь к центру селения. План действий ясен?
– Да, – ответили грубым твердым хором.
– Отлично, – продолжил. – На резиденцию и гарнизон без моей команды не наступать. При нашествии на данные объекты – скрыться с виду, пока не появлюсь я. Средняя ветвь длиннее, да и по ней больше звуковиков засажено, поэтому на назначенное место я приду позже вас в любом случае.
Тут в километре показались высокие врата из светло-бежевого камня, отделанные кое-где синими черепушками, и голубые флаги со знаком деревни Водопада. Эдди чуть прищурилась от резко хлынувшего по ней свежего мягкого бриза – особенности осажденного селения. Климат тропический, за деревней находится небольшое озеро у скал, в котором бьет водопад, что и создавало приятный ветерок.
– Удачи в боях, – произнес Морино напоследок, когда отряд пересек черту врат, и каждый, кивнув в ответ командиру, направился по своей ветви.

Шикамару бежал по пустой улице, внимательно осматриваясь, в надежде увидеть звуковиков.
"Значит, прячемся?" – пронеслось в его голове, когда пущенная по его тени чакра прочувствовала живую где-то под домовой тенью. "Хорошо" – с этим Нара стремительно вынул из кобуры на ноге кунай и в развороте бросил в сторону чужака. Послышался твердый звонкий удар – оружие встретилось со стеной дома.
– Заметить тебя проще, чем выгнать из тени, да? – Шикамару сложил руки вместе, повернувшись к дому рядом стоящему. – Каге мане-но-дзютсу. – Тень парня стремительно потянулась в сторону тушевки здания. Следующее чувство – легкая дрожь.
"Попался". Нара улыбнулся. – Ну? Выходи. – Сам двинулся вперед, выводя из потемка соперника.
– Заметил – это да. Что еще я мог ожидать от Лиственника?
На это Шикамару чуть наклонил голову вправо, закатив глаза:
– Давай уже, зови своих корешей. У меня времени мало.
– Хе-хе, звать, говоришь? – С последним обоих окружило до пятнадцати шиноби Звука.
– А вас многовато, – произнес Нара, осмотревшись, тем самым заставив обернуться и пойманного соперника. Внезапно все звуковики разом одним движением руки выхватили из своих кобур кунаи и кинули в коноховца. Моментально отпустив тень первого противника, подпрыгнул, подавшись вперед, и, перевернувшись через голову, приземлился за первым и замахнулся перехваченным в полете кунаем одного из звуковиков. К огромному сожалению Нары соперник увернулся, но успел схватить противника за руку, чем вызвал ряд агрессивных ударов в живот с ноги и колена. Оттолкнувшись последним пинком от звуковика, Шикамару отшатнулся к стене, встретившись с ней пятками и локтями, и качнул головой, проследив, как бывшего соперника отшвырнуло в стену через уличную дорогу. Сбив пару бочек, звуковик, как стало понятно позднее, завалился без сознания в тупике, ударившись об угол дома головой.
Нара дышал тяжело. С самого своего рождения был приспособлен отдыхать, нежели тренироваться. Когда Чеджи в свое время закреплял тай-дзютсу на столбах и сетях, Шикамару, в свою очередь, валялся неподалеку на траве, покусывая листочек, или же мурлыча себе что-нибудь успокаивающее. Будучи джонином, не утруждал себя излишними тренировками. И, вот, сейчас, стоя и дыша как паровоз, он не жалел, что не уделял больше внимания тай-дзютсу. Хотя бы потому, что прекрасно понимал, что рано или поздно пришлось бы выдохнуться. Но, несмотря даже на небольшой процент возможной победы над нападающими, он знал, что сможет одержать верх над опустившимися до осады маленького селения шиноби.
Количество присутствующей чакры радует, буквально опьяняя. Интересно, данный ее уровень так же велик, как и интеллект обладателя? Или, может, даже превышает? Странно, но Шикамару не хотел уступать в проценте падмы своему огромному мозгу. И, не понятно было, почему ему стало вдруг не все равно?
"Сейчас бы в сеги поиграть" – сглотнув, подумал парень и выпрямился, подбоченившись, отчего в спине хрустнуло, после чего снова встал в позицию боя, хищно, по-медвежьи, осмотрев соперников. "Итак, целая дюжина. Чтобы использовать удушение, мне потребуется больше места и полная сосредоточенность, чтобы обеспечить удовольствие каждому. Чакры у меня хватит, чтобы для начала подержать их всех под Каге мане, а потом продолжить. Но, идти мне некуда. Сзади стена, у меня не получится раствориться в камень. Нужно все точно обдумать" – с этим сложил руки вместе, не отпуская куная, и произнес уже знакомое "каге мане-но-дзютсу".
"Ит­ак" – опустился на одно колено, закрыл глаза и соединил пальцы рук в квадрат, – "что у меня есть? Двенадцать соперников. Нет, четырнадцать. Один в отключке и один на крыше дома, в честь чего они и не нападают. Возможно, главный. Ждет удобной минуты для атаки. Далее. Дом, мешающий осуществлению любой объемной атаки. Минус. Огромный. Нужна стратегия".

– Что мне может сделать девчонка?
– Желаешь проверить?
– На вопрос вопросом не отвечают.
– Я думала, ты чистокровный еврей.
– Ну, ты меня достала.
– О-хо-хо, это угроза?
На последнее звуковик ответил кунаем, стремительно приближающимся к Темари. Девушке хватило одного вертикального прыжка, чтобы увернуться от оружия.
– Не впечатляет, – произнесла она, выставив бедро в сторону. – Что еще?
– О, так, тебе ма-ало, – хищно улыбнулся противник и пустил в Собакуно еще пару кунаев, которые с той же легкостью она пропустила мимо себя.
– Ты скучный.
– А ты на осаду веселиться прискакала?
С последним на него ополчились смешанные гигантским веером воедино бора и фен, захваченные в одну Луну вместе с местным бризом. Скрестив руки у лица, звуковик чуть пригнулся, но это не избавило его от порезов. Блондинка взмахивала веером вдоль, поперек и по диагонали, да на четверти, что стало изрубать стены домов, бочки, торчащие из тупиков, и руки и щеки противника.
– Первая Луна: Камаитачи-но-дзютсу­­, – твердо произнесла блондинка, приоткрыв свой веер на одну треть. – Желаешь продолжить?
– Ты еще не познакомилась с моим дзютсу, – улыбнулся отовец (образовано от названия деревни Звука – Ото), опустив одну из рук. Второй стер с порезанной щеки кровь и, сложив пару печатей и в одно мгновение вынув из кармана нечто желтое, объемное, блестящее, на вид металлическое, натянул резинками на лицо, закрыв подбородок и нос, как маской. Выпрямился и, чуть наклонив голову вправо, выпучил глаза, смотря на соперницу. На его лице красовалось нечто вроде клюва.
– Хе-хе, ты кому-то подражаешь? – усмехнулась Темари, замахнувшись веером и, собралась, было, осуществить новую атаку, как с хрустом, подобным треску кукол Канкуро, клюв максимально раскрылся. По шее и щекам звуковика из закрытой области тонким слоем потекла кровь – приспособление намертво врезалось в кожу хозяина, и противник натянуто улыбнулся. Не успела Собакуно и моргнуть, как звуковик открыл рот, и из него вырвался оглушающий, нет, режущий слух непонятный птичий крик. Не то ворона, не то соловей – а, может, и вместе, Темари просто не в силах была разобрать. Она закричала, зажав уши руками.
– Что это?! Нет! Прекрати!
Вместо этого соперник еще больше выпучил глаза и вытянул руки назад, пригнув одну ногу в колене, а из клюва в унисон двум предыдущим голосам полился еще один, еще более глушащий, напоминающий сирену. Темари продолжала кричать, зажимая уши. На глазах невольно проступили слезы, голова закружилась, но, девушка понимала, что если она сейчас не ответит обидчику – ей придется попрощаться с жизнью. Что станет с Эдди? С Гаарой? С Канкуро?
– Закрой рот, нацист, – прорычала девушка, опустив руки и подняв глаза на отовца. Смотря на него исподлобья, подала руку назад и, взявшись за веер поудобнее, сделала расшатанный шаг к противнику. Он, заметив противостояние, видимо, опешил, растерянно стреляя глазами в разные стороны, и, как показалось, открыл рот еще шире, выпуская новый шум, нечто вроде ультразвука со скрипом вместе. Но, состоявшийся коктейль из звуков не помешал Темари сохранить чувство ответственности за дорогих ей людей. С неким рыком, не стоящим и рядом по своему децибелу с желтым металлическим рупором, блондинка изо всех сил взмахнула веером, раскрыв на вторую его треть, и гигантский поток ветра смел с пути звуковика. Противник пал на землю и застонал, как-то по-звериному, издавая странный кашляющий звук, и вдруг с непривычным звонким треском клюв раскололся. Его обломки отвалились, а вживленные части, как показалось, врезались глубже, и лицо звуковика фонтаном залилось кровью. Не издав ни звука вдобавок, мужчина дернулся и замер. Умер или же потерял сознание – Темари решила проверить третьей Луной и, не успела и отвести веера для размаха, как застыла. Не самостоятельно, и даже не подозревая, что ее зацементировало.
Секунда, и недалеко позади раздался довольный женский хохот.

Глаза Киоты заискрились, приобрели неестественный оттенок зеленого и голубого цвета. Каждый своего. Зрачки ужасно уменьшились, их стало не видно на фоне радужной оболочки. Глаза, как показалось, стали шире. Активация начального Дзигоку.
"Я ведь не одно дзютсу использую" – вспомнив о вопросе Эдди, подумал парень и, сложив руки вместе, прошептал: "Призыв Адзиасуигю". Пара секунд, и перед парнем возникла яркая вспышка света, сопровождаемая шумным потоком дыма, завивающегося огромным шаром. Еще пара секунд, и дымка медленно растаяла, а на ее месте оказался черный бык. В холке с Айка, маленькие продолговатые желтые глаза без зрачка, без той же самой радужки. Мускулистые туловище, ноги, шея. Голова стандартного размера, с плоским лбом. Длинные полукруглые рога толстыми трубами выступают из скул, на концах заостряясь. Уши маленькие, плотно прилегают к голове. Подбородок венчается неким подобием козьей бороды, но, сравнительно, коротким. С холки до кончика хлыстообразного хвоста по линии позвоночника идет тонкая полоса волосяного покрова, достаточно короткого, но выделяющегося. Также он имеется на животе и передней стенке шеи под мордой. Шерсть достаточно длинная, но до земли не достает. Массивные парные копыта взрывают (от слова "рыть") землю. Выпустив из ноздрей густой белый дым, бычий король чуть повернулся боком, сделав пару приставных шагов в развороте.
– Надеюсь, ты меня по делу вызвал, – тихо прорычал "зверь", снова выдохнув дым.
– Дело есть. Как тебе уже должно быть известно, селение Водопада осадили шиноби Звука.
– Ты прекрасно знаешь, что Там, – приподнял голову, – меня не волнуют ваши проблемы.
– Да, но, мне нужна будет твоя помощь.
– Я о другом и не мыслил.
– Спасибо. Итак, задача твоя заключается в...
– Я знаю, в чем она заключается, – с этим бык повернулся к дороге, ведущей вглубь деревни, и, оттолкнувшись передними ногами от земли, встал на дыбы. Сделав пару мизерных шагов задними, резко опустил передние ноги, отчего раздался оглушительный грохот, и по уличной дороге потянулась цепь неких подземельных взрывов. Из под дороги выскочило несколько шиноби. Пара из них упала замертво, явно оглушенная взрывами и ощутившая их мощь на себе. Остальные же, кто шатался, кто стоял ровно – достаточно быстро двинулись на соперников.
– Это... корова? – вскрикнул один в беге, кинув в зверя кунай. Бык, повернувшись боком, хлестнул хвостом по оружию, отбросив.
– Ученая корова, – заметил второй, кинув несколько сюрикенов. Адзиасуигю, вновь выпустив из ноздрей дым, встал на дыбы и, оттолкнувшись от земли задними ногами, с грохотом сотрясая землю, понесся на противников, грозно мыча и издавая звук, похожий на рычание. Приклонил голову к земле и, снова замычав и выдохнув дым, замотал головой, разгоняя все бегущую белую гущу. За ним взвился огромный столб пыли, даже забор, заслоняя собою все.
Достигнув противников, король быков, подхватив одного из отовцев рогами, откинул в сторону, вспоров ему живот, и снова встал на дыбы перед новым противником. Этот оказался настоящим здоровяком – большим, накаченным, с длинными руками, большим туловищем и маленькой головой. Мало того, был брутальным, еще имел пластины с отверстиями, вживленные в руки.
Сложив пару печатей перед зверем, направил на него свои пластины, из отверстий которых вырывался ультразвук. Подобное явление снесло бы обычное животное, даже парализовало. Но, на Арни, обладателем доступного сокращения имени, которого являлся бык, подобный трюк не подействовал, и "король", отшвырнув к близстоящему дому здоровяка, двумя шагами на задних ногах подошел и беспорядочно отшлифовал копытами передних лицо звуковику, между тем под собственным весом вжимая в стену.

Эдди бежала медленно, относительно своей обычной скорости, и осторожно оглядывалась. Странным показалось то, что вокруг было абсолютно пусто – ни бочек, всегда украшающих улицы любой деревни, ни деревьев, какие было видно в проходы между домами через два квартала. Окна и двери на домах были заколочены деревянными досками, но из нескольких труб на крышах столбом валил дым.
"Пусто. Держу пари, искусно прятаться – есть умение быть незамеченным минимальное количество времени" – пронеслось в голове Акимо перед тем, как она услышала свист рассекаемого воздуха позади, и подпрыгнула, тем самым увернувшись от куная с печатью бомбы. Приземлившись, повернулась в примерную сторону запуска, как снова услышала свист, и снова же подпрыгнула. Очередная бомба взорвалась неподалеку, но не слишком близко.
"Замечательно. Этот смельчак предпочитает из засады атаковать. Хорошо, я попробую поиграть по его правилам" – улыбнулась, но вдруг услышала позади себя еле слышимые шаги. Резко обернулась, в развороте достав из кобуры кунай. К ней медленно приближался ее возраста парень со знаком Звука на протекторе. Руки в карманы, на лице ухмылка. Глаза серые, вокруг них красные пятна – явное внутричерепное давление.
– А ты быстрая. – Оскалился.
– А, как же.
– И не скромная.
– Критик, да?
Парень дико рассмеялся, вскинув голову: – Нет, – успокоившись.
– Отчего же?
– Кончай болтать. Ты вообще уже мертва должна быть.
– Я тебя огорчила?
– Не столько, сколько поразила своей реакцией.
– Да, я молодец.
– А ты мне нравишься, – чуть наклонил голову вправо, – вот, зачем ты пришла сюда? Жить надоело?
– Тебя забыла спросить.
– Верю, за этим ты и пришла.
– Не обольщайся.
– Раз так, умри.
– Прям как мой друг говоришь. – С этим встала в боевую позицию.
– А, может, я он и есть, – с этим рванул к девушке, размахивая каким-то кинжалом.
– Он к Орочимару подался в ученики. Никак не ты.
– О, Орочимару-сама. Да, не сложилось у нас с ним общение, – с этим рассек ножом воздух прямо перед лицом Эдди. – И, как ты своего еще другом называешь? Он ведь предал тебя.
– Он не меня предал, а свою деревню. – Отпрыгнула на пару метров. – Он из Конохи.
– Мм... И правильно сделал, что ушел. В Листе люди сильнее не становятся.
– Ошибаешься.
– Конеш-шно, – растянул отовец, вновь оскалившись и кинувшись на Акимо. – Ну, зачем тебе это надо? Переходи на сторону Звука...
– Испугался, что выиграю этот бой?
– Не смеши, – хитро улыбнулся, подавшись вперед, но получил смачный удар в лицо, что отбросило в стену одного из домов. Эдди потерла ноющий кулак, когда звуковик, тем временем, медленно оклемался и попытался подняться с земли.
– Похоже, я тебя недооценил, – уныло прорычал он, стерев с губы кровь. – Давай познакомимся? – улыбнулся. Зрачки заметно задрожали.
– Что? – Девушка прищурилась.
– Ты о себе расскажешь, я о себе. – С этим парень недобро улыбнулся, глаза значительно округлились, взгляд явно одичал.
– Не вижу надобности, – заметив вертикальное положение соперника, Акимо встала в боевую позицию и сжала руки в кулаки, проведя одним по своей щеке.
– Тогда слушай. – Широко улыбнулся, при этом проведя языком по нижней губе. – У меня к тебе будет один лишь косвенный вопрос. Во сколько процентов оценивается сила человека, сбежавшего из психиатрической клиники, известной, как Хоюки – тюремная психиатрическая больница, искусно внедряющегося в подсознание человека и убеждающего его изнутри в том, что он абсолютно нормальный и, даже, не виновен?
– Я не очень впечатлительная.
– Ну, посмотрим, – широко улыбнувшись, откинул свой кинжал в сторону, проследив, как Акимо с недоумением опустила глаза на оружие соперника, и снова подняла на него.
– Ты считаешь, что я ничего без него сделать не смогу, – повернул голову влево, продолжая смотреть на суновскую, при этом, не отпуская улыбки и коснувшись кончиком языка уголка губ, зажмурил правый глаз.
– Я никак не считаю.
– Не суть, – произнес и захохотал взахлеб, после чего расшатано сорвался с места и сдержанной змейкой понесся на Эдди. В беге с его губ слетал дикий смех, истерический. Глаза были широко распахнуты, казалось, будто скоро вылезут из орбит.
Акимо сделала пару стойких шагов назад и приняла боевую позицию, и моментально перед ней оказался шизофреник. Дико смеясь, с истерическим захлебом, парень стал бить ногами и коленями по бокам Эдди, которые она еле успевала закрывать руками. И, случился удачный момент – ровно три секунды – и девушка, подпрыгнув вверх, со всего размаху зарядила звуковику пяткой по лбу в полете, отчего тот согнулся вдвое. Его руки безжизненно повисли, сам сделал пару слабых шагов туда-сюда. Голова была опущена.
Девушка приземлилась за ним и стремительно развернулась, отведя ногу назад, для разгона или же нового нападения.
– Мне тебя очень жаль. – Качнула головой. – Тебе нужно быть тише.
В ответ ей раздался лишь тихий прерывистый смех, все больше нарастающий и изменяющийся с каждым смешком.
– Ты такая смешная, – произнес с акцентом, и снова истерический смех, с захлебом, с частыми слышными вдохами воздуха, чуть ли не разрывающими легкие и голосовые связки. Стоя в согнутом состоянии, парень пригнулся еще чуть-чуть, его спина округлилась, и вдруг рубашка на ней порвалась. В месте разрыва кофты появился бугор, медленно растущий и, наконец, с фонтаном крови из разорванной кожи вылез длинный остроконечный угольник, некое подобие черной пирамиды, с каждой секундой растущий и расширяющийся у основания. Душераздирающий крик, смешанный со смехом и "лошадиными" вздохами сорвался с губ звуковика, и он встал на колени, не выпрямляя спины. Обхватил голову руками, когда ниже основной большой пирамиды в спине вылезли еще две, более меньшие.
Вскоре парень перестал орать и, медленно поднявшись, развернулся лицом к Акимо и, снова захохотал. Его глаза остекленели. Ужасно блестели, были выпучены. Внезапно раздался странный треск, и из головы парня вылезли два длинных изогнутых рога, после чего появились еще два, из-за ушей, полуовалом уходя горизонтально вперед. Откуда-то из воротника по его шее, а там и по лицу пополз необычный зеленый узор, в конце концов, ставший ломаными линиями, формирующими неровную мозаику. Перестав смеяться, звуковик оскалился, и снова раздался треск. С ним парень стал подниматься, расти, между тем, будто не замечая в себе изменений, слизывать с губ все идущую кровь. Как оказалось, его плюсна вытянулась под действием его выброса адреналина, что служило редким на вид дзютсу.
Акимо стояла и не могла открыть и рта. Была поражена, даже шокирована, и просто в ужасе. "Как это называется?"
И раздался дикий, уже знакомый смех.

"Итак, начинаем".
Шикамару,­ не поднимаясь с колена и не поднимая глаз на парализованных противников, медленно достал из своей кобуры кунай и, подняв руку к волосам, медленно стянул с хвостика резинку.
– Ты смеешься над нами?! – рявкнул один из пойманных шиноби, пытаясь сопротивляться тени. Нара посмотрел на него.
– Конечно. – Сухо, не примечательно.
– Я убью тебя, – взревел тот же шиноби, и его руки задрожали под его же силой. К огромному его сожалению сопротивление оказалось бесполезным.
Далее Шикамару аккуратно разорвал резинку, превратив ее в тянущийся отрезок, и медленно привязал за один ее конец к колечку куная.
"Что-то я расслабился. Чувствую, чакра уходит. Блин" – посмотрев на одного из врагов. Тот сидел на одном колене и довольно улыбался, смотря на коноховца исподлобья.
"Вот жук. Он жрет мою чакру. Нужно быстрее справиться с ними" – с этим Нара медленно опустил приготовленное оружие обратно в кобуру и сложил руки вместе, прикрыв глаза. Проговорил про себя "Каге мане-но-дзютсу", и его тень пустила одну ветвь по стене дома за углом, поднимаясь к крыше. "Даже не заметили" – улыбнулся себе Нара. "Главное сейчас – это рассчитать траекторию движения куная, затратив при этом наименьшее количество времени. А потом, по обезвреживанию оставшегося – и с этими".
Поймав тенью звуковика на крыше, Шикамару, вздохнув, достал из кобуры приготовленный кунай.
Без лишних слов, взглянув на противников, нацелился в примерное местонахождение застывшего на крыше и, кинув кунаи, приготовленные звуковиками в их главаря, дернул свой на резинке обратно. Верхний ругнулся и, спустя пару минут, его бездыханное тело упало на близко сидящего к Шикамару, отчего коноховца перекосило, и его тени оборвались. Почувствовав полное совладение над своим телом, противники стали шарить по карманам и кобурам, но оружия не нашли.
– Подготавливаться к осаде нужно лучше, – проговорил им Шикамару, снова захватив в свою тень, и, подняв руку, закинул ее назад.
– Что ты делаешь, идиот? – огрызнулся один, когда его же рука коснулась его спины. Нара не ответил обидчику, и, спустя пару секунд от одного из шиноби Звука в сторону полетела катана.
– Хоть один подготовился, – лениво произнес Шикамару и вновь сложил руки вместе: "Каге Куби Шибари-но-дзюцу", – и, отчаянно вскрикнув, все до единого шиноби повалились на землю замертво. Все с открытыми глазами.
Тень Шикамару медленно собралась в одну его, настоящую, и, сунув руки в карманы и вскинув голову, парень вздохнул, прикрыв глаза.
– Вообще нет. Лишь резинку порвал. – Направился в сторону центра Таки.

– Что это?
– Поворачивайся, – как-то мягко прозвучал женский голос. – Ну? Я чуть ослаблю, поворачивайся.
Темари послушно медленно развернулась и осмотрела свою собеседницу. Невысокая, дистрофично худая девушка. Длинные темные волосы, заплетенные в толстую косу. Шея туго обвязана протектором со знаком селения Звука. Глаза синие, добрые. Легкая улыбка красовалась на лице девушки.
– Жениха моего ты уже в нокаут отправила, теперь со мной поиграешь.
– Он сам нарвался.
– Не сомневаюсь, – улыбнулась, накрутив нити на руку, тем самым подтянув Темари к себе на шаг.
– Тебе все равно, что с тобой станет, так?
– Нет. – Девушка выпрямилась. – Если ты думаешь, что справишься со мной – удачи тебе.
– Ты такая самоуверенная. – Прищурившись.
– В основном. – С этим вытянула руки в сторону блондинки, растопырив пальцы, на каждый из которых была накручена полупрозрачная нить-леска, отчего руки Темари в области соприкосновения покрылись царапинами.
– Это яд, так? – спросила блондинка, заметив, как по запястью с локтя стекла непривычно светлая капля крови.
– Ты еще и умная, – брюнетка глупо кивнула головой в подтверждение своему выводу.
– Неожиданно, правда? – С последним раздался небольшой глухой взрыв, сопровождаемый дымом, и вместо блондинки в сетях оказался деревянный обрубок.
– Замена? – Куноичи Звука осмотрелась. – Не слишком ли низко опустился джонин?
– Не слишком ли высоко поднялась твоя самооценка?
Брюнетка­ стремительно развернулась на голос, и по ее лицу прошелся металлический край веера Темари. Куноичи Звука отбросило на достаточно-таки большое расстояние, и еще пару метров она проехалась лицом по земле. Темари поставила веер вертикально и открыла полностью, сев перед ним на корточки. Тем временем брюнетка медленно поднялась с земли, корячась и отплевываясь кровью. Приняла вертикальное положение и расшатано повернулась. По щекам текли слезы и кровь, на выступающих областях лица, со лба и до середины головы, кожа была содрана – своим оружием Собакуно буквально сняла с девушки скальп.
– Я готова умереть за Звук. – Резко выбросила руки вперед, и блондинку, уже подскочившую для атаки, снова охватили нити, которых ранее она не видела. Леска сразу же вонзилась в руки и под лопатки, что заставило Темари застонать. Но, вздохнув, девушка ногой собрала веер и, подкинув, взялась за его металлическую часть еле движущимися руками и, молотя по леске оружием, смогла выбраться из нее. Рыкнув, взмахнула "тремя Лунами", отшвырнув куноичи Звука в стену дома, об угол которого она ударилась головой и, видимо, умерла.
– Ты готова была, – шепнула Темари, согнувшись пополам и тяжело вздохнув.

Бык, оттолкнувшись от стены, отскочил, отпустив, наконец, уже приконченного здоровяка, и встретился с дикими взглядами остальных, оставшихся еще не тронутыми шиноби Звука. Услышав тихий свист позади себя, Арни снова встал на дыбы и резко опустился на землю, подняв исполинских размеров клуб пыли над землей, между тем маскируясь в собственном белом дыме. Противники закашлялись и осмотрели дымовой шар, как внезапно откуда-то сверху вылетел Киота с неким рыком и, приземлившись перед ними, откинулся назад, половиной тела уйдя в дым. звуковики хотели, было, неразумно прикончить своего соперника, как внезапно оставшаяся снаружи его часть тела вязко ушла в клуб пыли, оставив шиноби в недоразумении. Снова яркая вспышка, глухой звук и из дымового шара медленно стала появляться голова быка – сначала ноздри, потом морда, и глаза. Шиноби отступили, в ужасе смотря на изменения в звере: из желтых "рюмок" один стал голубым, другой зеленым. Черный зверь еще чуть подался вперед, что стало весьма отвратительным зрелищем – казалось, что его шея непорядочно длинна. И тут, на пустую макушку быка вывалилось что-то, на первый взгляд бесформенное. Далее открылись глаза. Яркие, голубой и зеленый.

Это был Айк. Подобное дзютсу называлось "Адское слияние". Оно позволяло мутировать Киоте с королем быков в одно существо, тем самым увеличивая процент краха нервной системы противника путем избавления от него с помощью Дзигоку-но-дзютсу. В такие моменты оба сиама перенимают чувства, способности друг друга, а так же имеют один мозг на двоих, похожий на корень дуба, который находится между парами желудков быка. Соображают двояко-выражено, общий мозг находит среднее арифметическое решений каждого, что служит девятьюстами девяти процентами из ста удачи выбора. Но, есть в этом нонсенс. Попытка части быка поучить чему-либо часть Киоты приводит к концу действия мутации, а также проблемному мутированию вновь в ближайшее время.
Туловище Киоты было "присоединено" к туловищу быка в области талии человеческого тела и в области центральных позвонков спины бычьего, что давало обоим полный доступ к мозгу и движению оставшихся частей тела снаружи. Также при желании они могли получить друг от друга этакий бонус – любую схожую часть тела своего сиама-близнеца. Так Киота мог обзавестись рогами, бык – руками, и оба – неограниченным количеством глаз.

Айк, дико улыбаясь и, время от времени, по-звериному облизываясь, пригнулся, прилегши к голове зверя грудью, при этом опираясь руками на рога, отчего локти встали вертикально. Насколько позволяла "связь", подтянулся ближе к соперникам и уставился одному в глаза, сразу же напустив внутреннего ужаса, парализовав. Бык же смотрел тремя парами глаз на трех шиноби сразу, отправляя в Ад.
звуковики пали на землю в судорогах и истошно крича. Глаза от внутреннего ужаса закатывались, отчего радужек и зрачков было невидно. Руки молотили по земле, по товарищам-звуковика­­м, по всему, до чего могли дотянуться. У кого-то из носа и изо рта хлынула кровь, у кого-то из глаз, кто-то уже успел в судорогах запороть одного из своих кунаем, но, уже, как бы, умерший продолжал гореть в Адском огне, дрожа, дергаясь, будто демона перенося.
Вскоре звуковики перестали кричать членораздельно, захлебываясь собственной кровью. Наоборот же, стали издавать странные звуки, смешанные с криком, плачем и даже смехом. Что они там увидели для себя – не знал даже король быков. Возможно, даже пытались подражать смеху Эмма-О, если, конечно, он удостоил их своим визитом.

– Пора заканчивать, – рыча, мыча и шипя одновременно, произнесла часть Киоты, и все четыре пары глаз мутанта закрылись.

– Удивлена? – задал вопрос звуковик, продолжая скалиться. Акимо не смогла ответить, лишь сделала шаг назад.
– А я предупреждал тебя, – с этим чуть выгнулся назад. В его спине раздался хруст, отчего Эдди дернулась.
– Какое это дзютсу?
– Что? Это не дзютсу, – усмехнулся "парень". – Раз ты знакома с Учихой Саске – то должна знать, что привело его именно к Орочимару-саме.
Деву­шка промолчала. "Откуда я могу это знать?"
– Орочимару-сама одарил меня тем, чем и Саске. Печатью, позволяющей в собственное желание мутировать в нечто подобное. Конечно, я лишний, – улыбнулся. – Однажды мне случилось умереть. Никто не знал о моей смерти, поэтому и не церемонились, когда я вновь появился на улицах деревни.
– Ты сказал, что умер...
– Так и есть. Но, Кабуто-сан, являющийся подчиненным Орочимару-самы, воскресил меня в замен на службу первому. Моя кровь была не такая, как у всех людей, в ней присутствовал какой-то ген, кочующий, перебегающий из одной части моего организма в другую. Кабуто-сан экспериментировал надо мною, будучи заинтересованным в моей крови, и, в ходе эксперимента установил ген в сердце, где он и задержался. Из-за этого истинная мутация, прямая, не удалась, и я стал химерой. Я думаю быстрее, выше и больше обычных людей, что иногда очень утомляет. Это, – взмахнул рукой, – мой стандартный вид, но, несмотря на это, я могу изменять его. Хочешь, хвост? – зажмурил правый глаз, слегка зажав язык между зубами. Снова треск, и с довольной улыбкой звуковик повернулся к девушке спиной, поглядывая себе через плечо. Из нижней части спины, где и должен, как правило, располагаться у человека копчик, спускался длинный заостренный на конце хвост.
– Поняла, да? – улыбнулся парень. – Именно из-за этого я не смог влиться в компашку марионеток Орочимару-самы. Я, буквально, стал негоден, хотя, и не был слаб. Кабуто-сан решил, что моя мутация окончательна, и я таким останусь, что было весомым минусом для санина, но я научился изменять свою внешность в прежнюю, когда-то существующую. И тогда я зажил прежней жизнью. Но, однажды в бою я оказался слабее своего противника, и решил применить свое животное состояние. И, после мутации потерял сознание. Очнулся с темнотой в глазах, в холодном помещении, но услышал знакомый голос. Это был Кабуто-сан. Он сказал, что ген вырвался из сердца и перебрался в мой мозг и, возможно, захватил его. Меня отпустили из логова Орочимару-самы и, вернувшись обратно, на меня ополчилось полдеревни. Тогда-то я и потерял свои последние человеческие мозги, – звуковик рассмеялся. – Я убил всех, кто стоял у меня на пути. Несомненно, таких было не целое селение, но, количество во много раз превышало меня одного. Приплюсуем то, что с этим самым кинжалом, – указал на свое оружие рядом с Акимо, – я ходил по деревне в своем человеческом облике. И тогда меня схватили и поместили в психиатрическую тюрьму, – чуть согнув ноги в коленях, пригнулся и засмеялся, задыхаясь. – Меня кололи наркотой, которая просто сводила меня с ума, – с губ посыпались обрывки истерического смеха, – и я сбежал. Позже того понял, что с химеризмом я научился внушению. И больше меня никто не трогал.
Девушке нечего было сказать. С каждым словом звуковика, тем более насыщенного всхлипами и вздохами от смеха, становилось все страшнее. "Он практически неуязвим. Помимо его обычной силы, выносливости и скорости к нем прибавилась животная. Мне не жить..".
– Ты знаешь обо мне. – Его глаза округлились. – И теперь я тебя убью, – с этим, по-звериному зарычав, бросился на Эдди.
"Черт. Отступать некогда. Не успею. Остается только одно". – Встала в боевую позицию и, спустя пару секунд наблюдения, косо посмотрела на соперника. "Бо-оже мой. Какой медлительный стал. А, это плюс" – девушка улыбнулась и бросилась к звуковику.
– Скажи мне "проща-ай", – пропел Химера и снова втянул языком не останавливающуюся с губ кровь.
– Прощай, – произнесла Эдди с улыбкой на лице и скоростно прыгнула вверх по диагонали.
– Что?
Парень остановился, насчитав в тормозном пути до метра, и развернулся. Не успел и опомниться, как Акимо, заранее отведя ногу назад для размаха, дала ею ему по лицу, отчего его смачно впечатало в стену. Подбежав к этому дому, девушка уперлась в него руками и еще пару раз агрессивно "пнула" звуковика в лицо, сломав ему челюсть.
Странным было то, что при первом же пинке боковые рога отломались, словно были сделаны из папье-маше. Верхние же взрыли землю, затупив свои концы также об угол дома.
Тяжело дыша, девушка отошла на десять шагов и, почти в истерике, застонала, смотря на труп звуковика. Пирамиды с вязким звуком вошли обратно в тело парня, хвост растворился, ноги приняли свой истинный размер, где-то в пределах сорок второго размера, но, низы рогов остались на голове парня. Узоры на лице скукожились обратно под кофту. Изо рта, носа и многочисленных дырах по телу как из под крана текла кровь.
"Не могу поверить. Я убила человека" – с этими мыслями Эдди чуть согнула ноги в коленях и закрыла лицо руками. Тут грянул гром, на деревню обрушился крупный, достаточно-таки теплый дождь. Смыл с висков девушки капли пота, размыл кровь на стене дома и на земле под ним. Вздохнув, и заверив себя, что убила не человека, что не убила бы его – убили бы ее, Эдди уверенным шагом направилась в центр деревни.

– Все в порядке? – плащ Ибики был покрыт растянувшимися от дождя пятнами вражеской крови.
– Да, – спокойно ответили четверо. Находились где-то в узком тупике между домами, рядом с резиденцией, окруженной темным звуковым кубом.
Акимо была очень рада видеть всех здесь, и Канкуро, успевшего нагнать Темари на перекрестке недалеко от центра.
– Итак, я сообщаю, что подкрепление из Конохи прибыло около часа назад. Сейчас второй отряд прочесывает ваши и другие разветвления улиц селения, чтобы удостовериться в вашей работе. Они уже на подходе, и гарнизон отштурмуют сами. Вот следующий план действий для нас. Поблизости отовцев не наблюдается, поэтому вполне спокойно можно выйти отсюда, но, тем не менее, нам нужно как можно скорее дезактивировать куб и проникнуть во внутрь здания. Я не уверен, что в резиденции также могут быть шиноби Звука, но, мы должны будем внимательно осмотреться в нем. План ясен?
– Да.
– Отлично, выходим, – с этим Морино развернулся и спешно направился на выход из тупика, а там и к зданию. И, правда, вокруг не было ни души.
Хватило всего пятнадцать минут, чтобы снять дзютсу куба, и войти в резиденцию. Обшарив все комнаты и освободив замурованных жителей данного селения, первый отряд вывел их наружу, на уже просветлевшую центральную улицу. Час толпа из людей стояла на центральной, как из развилки в сторону гарнизона показалась еще одна толпа людей. Среди них были шиноби Водопада, обычные люди, проживающие здесь, а также Наруто с Сакурой и команда Гая в сопровождении еще двух десятков явно образованных шиноби.

По приказу хокаге-самы Темари и Эдди сразу после штурма Таки направились обратно в Коноху. Шли по отдаленной, непривычной обеим дороге. Лес здесь был яркий, красный. Казалось, будто каждое дерево здесь пропитано кровью, каждый листочек содержит за пигмент не антоциан, а кровь, именно ее клетки.
У Темари было плохое самочувствие. Девушка жаловалась на головную боль, звон в ушах, да, и, вообще на лишний шум в мозгу, а Эдди лишь сочувствовала ей.
Акимо послышался крайне резкий и быстрый шелест листьев, такой неприятный, даже странный, относительно отсутствию ветра.
– Темари.
– Да?
– Если мне придется уйти, знай – я приду сама, в любом случае. Если же тебе – жди.
– В смысле? – блондинка остановилась и уставилась на подругу.
– Не беги за мной и никого не посылай, говорю, – громко произнесла Акимо, и вдруг девушек окружили абсолютно одинаковые шиноби в черно-красных плащах, с контрастными друг другу из данных цветов изображениями круга, обрамленного белой полосой, разделенного надвое вертикальной линией. Под плащами была длинная белая отдельная подкладка, расходящаяся внизу "медузой".
"Копии" – пронеслось в голове Эдди, и сюрикены полетели в каждую из них. Все бестактно полопались, но один остался, став вдруг, будто, изогнутым металлическим щитом, и, пропустив от одного своего рукава сюрикен к другому, выпустил его обратно в девушку. Оружие с разгона пронеслось слишком быстро, порезав лишь щеку Эдди. Внезапно Акимо что-то обвило, что-то тягучее, заключившее ее в свои объятия. Вспышка, и по щеке из раны скользнула капля крови.
Конец III сезона – Невеста.

Отредактировано Nika Sand (Воскресенье, 17 апреля, 2011г. 17:37:53)

Глава 62.

Светловолосый Сеттогенкецу мягко опустился рядом с Эдди на диван, зажав ладони между коленок, и улыбнулся, не поворачиваясь. Акимо слегка сжалась, сомневаясь в доброжелательности своего смотрителя.
– Как тебя зовут?
– Эдди. – Девушка поняла, что ее голос пронзила ясная дрожь.
– Я – Хивата.
– Рада знакомству.
– Я тоже. – Парень повернулся, улыбнулся. – Ты не бойся, я не съем.
Акимо кивнула в ответ. "Обжора" вселил доверие к себе, показавшись девушке милым всего за пару секунд. Ее даже окинули сомнения, что подобное чудо может зачерстветь.
– А ты откуда?
– Из Суны, – более уверенно проговорила девушка, сев поудобнее.
– Сунагакурэ. Никогда не был там. Говорят – жарко.
– Бывает, – произнесла Акимо, смотря на подозрительно косящегося на нее "панка".
– Кстати, его тоже можешь не бояться, он не всерьез говорил. – Зубастый медленно провел языком по нижней губе, при этом кивнув на рыжего. Эдди вопросительно посмотрела на Хивату, уточняя.
– Честно. Ему двадцать три, и он до сих пор девственник.
Акимо поморщилась. Не очень полезная для нее информация. "Зачем мне это знать?" – вопрошали ее "до треска" раскрывшиеся глаза.
– Смутил, – улыбнулся парень, слегка прикусив губу.
– А?
– Ты покраснела.
– Да. – Эдди провела рукой по щеке. – А ты добрый. Я думала – злой.
– Мм... Бываю, но не всегда. Когда голодный особенно.
– И часто ты голодаешь?
– Нет, не часто, но иногда хочется чего-нибудь сочного.
Эдди перевела взгляд на собеседника, и уголки ее губ опустились в неловкой улыбке, разочарованной, изумленной. "То есть? Он так обобщенно выражается... Создается впечатление, что он ест все и без разбору. Хотя, в честь чего его тогда "обжорой" называют?".
– Да не бойся ты. Я же сказал, что не съем.
– Да. – Не успела Акимо проявить каких-либо эмоций в подтверждение, как рядом с ней на подлокотник дивана прыгнул "панк".
– Познакомимся? – Зажал в зубах новую сигару и пустил огня, сразу же затянувшись. – Я – Ирида. – Выдохнул тонкую струйку дыма прямо Акимо в лицо, улыбнувшись.
– Эдди. – Закашлявшись, помахала перед лицом рукой, разгоняя дымку.
– Не любишь запах табака? – проговорил, после чего, выгнувшись, выпустил "едкость" в потолок.
– Я к нему равнодушна. – Слегка отклонившись от "панка".
– И что, никто из твоих знакомых не курит?
"Темари и Канкуро не курят. Гаара..?"
– Даже не знаю.
– Хех. Вроде привлекательная, дружелюбная. Неужели у тебя мало друзей?
– Друзей у меня достаточно, просто я не интересуюсь подобным.
– Понятно, – произнес без интереса, сдвинув "трубочку" языком в другой уголок губ. – Сколько тебе лет?
– Семнадцать.
– И уже джонин? – К троице подошла "гривастая" девушка. Только сейчас Эдди увидела ее глаза – большие, пурпурного цвета, искрящиеся, будто их обладательница была под градусами. Голос же был устоявшимся, с легкой хрипотцой, очень украшающий хозяйку акцент делал речь практически неразборчивой.
В ответ ей Акимо кивнула. Несмотря на уважение ко всем членам Сеттогенкецу, к этой оно максимально возросло. Отчего?
– Ты замужем? – Девушка подбоченилась, чуть выставив левую ногу вперед и правое бедро вбок.
– Нет, – произнесла мягко, тихо, опустив глаза. В них защипало, в нос пахнуло соленым. Стало как-то не по себе от заданного собеседницей вопроса. "Практически не замужем".
– Я тоже, – улыбнулась мило, прикрыв глаза. – Я Рене. – Протянула руку.
– Не гигиенично. – Ирида резко хлопнул ее по кисти руки, громко хрустнув сигарой.
– Заткнись, червяк, – огрызнулась «гривастая», сверкнув глазами.
– Эдди. – Пропустив их диалог, Акимо кивнула и неуверенно протянула руку в ответ, но та не дождалась рукопожатия.
– Приятно. – С этим чуть повернула голову влево, зажмурив левый глаз, и слегка зажала зубами язык в правом уголке губ, при этом оскалившись. Подобный жест напомнил Акимо ее первую и последнюю жертву – звуковика-химеру, и по спине побежали мурашки, а на разум налегла платиновая ноша, обвинение в свой адрес: "Я убила человека. Я поступила так, как некогда раньше запрещала поступать единственному любимому мне человеку".
– Смотри-ка, ты ее заворожила, – улыбнулся "панк", осмотрев сигару на расстоянии вытянутой руки, при этом коснувшись языком своего верхнего правого клыка.
– Извините, я задумалась. – Акимо поочередно осмотрела новых знакомых.
– Бывает, – Рене кивнула, не проявив эмоций. – Ты не хочешь кофе? Поговорим?
Эдди медленно перевела взгляд на Хивату, будто спрашивая разрешения, на что он растерянно посмотрел на нее в ответ и слегка отчужденно кивнул. Девушка повернулась к "гривастой", на что та улыбнулась и протянула руку, чтобы помочь подняться с дивана, а Ирида, легко подтолкнув Эдди со спины, завалился на ее место рядом с "обжорой", прикусив сигару.
– Да, идите, поговорите, – с этим помахал "трубочкой" им в след, подмигнув.

– Кофе будешь?
– Нет, спасибо.
– Предпочтешь что-нибудь покрепче?
– Нет, – Эдди замахала руками, – я ничего не хочу.
– Печалька, – без энтузиазма произнесла Рене, потянувшись за баночкой кофе. – Ладно, парень то у тебя есть?
– Как сказать. – Акимо отвела взгляд в сторону, задумавшись.
"Кем его считать? Он близок ко мне, даже слишком. И что он теряет? А, – встряхнула головой, – не время".
– Я смотрю, ты часто в себя уходишь? – опустила язык в насыпанный в чашку кофе горкой. – Ты дико темпераментна, что очень тебя украшает.
– Да, возможно.
– Мм.., – прижалась губами к ребру чашки, – и кто он?
– Он... Ну...
– Ну-у?
– Нынешний казекаге.
– Мм... Классная у него кровь, – обхватив горячую чашку обеими руками, закатила глаза, между тем медленно потягивая "напиток".
– В смысле?
– Я была знакома с его родителями еще задолго до его рождения. Они были донорами для моего сводного брата. У обоих первая группа, из чего следует, что и у чада их тоже первая. Неповторимый микс.
– Я не все понимаю...
На последнее Рене никак не отреагировала: медленно тянула кофе с ребрышка чашки. Ее ресницы подрагивали под горячим ароматным паром, брови то поднимались, то опускались, показывая мимолетные размышления девушки.
– Мне случилось продегустировать смесь крови обоих Собакуно старших – Каруры и... отца Гаары. Не помню его имени. – Сделала глоток и облизнула губы. – Ты не подумай, я не вампирша. Так получилось, и, могу сказать тебе, что тот же самый запах – просто невообразим.
– Как это относится к группе крови?
– Здесь следует углубиться в наивысшие ряды биохимии. Думаю, тебе будет не очень интересно слушать о связи вкусов, запахов и групп.
– Хорошо. Мне мало, конечно, понятно, каким образом ты пробовала их кровь, но, есть и другой вопрос...
– Задавай, – перебила и громко втянула кофе.
– Сколько тебе лет? Ты сказала, что знала родителей Гаары задолго до его рождения. Но, ему ведь почти девятнадцать.
– Да, – спустя пару минут молчания оживилась, поводила пальцем по бортику стакана, смотря на медленно застилающийся тонкой пленочкой кофе. – Сколько дашь в возрасте?
– Мм... Не больше двадцати.
– А на самом деле, – вздохнула, – мне тридцать шесть.
– Что? – Акимо поморщилась, смотря на собеседницу. Возможно, послышалось. – Прости?
– Все ты прекрасно слышала, – улыбнулась "девушка", медленно переведя взгляд на Эдди. – Да, мне за тридцатник и больше. Через четыре года стукнет сорок. Неплохо сохранилась, да?
Акимо смотрела на собеседницу с широко раскрытыми глазами. Молчала. Она не знала, что сказать.
"Тридцать шесть? Похоже, это то же дзютсу, что применяет и Цунаде-сама. Той ведь тоже много больше тридцати, но выглядит она значительно моложе".
– Не смотри на меня так. У меня есть оправдание, – "гривастая" улыбнулась шире, повернувшись и подняв к губам чашку. – Я пережила клиническую смерть в двадцать три, в ходе чего мое физическое развитие двинулось в обратную сторону – я стала молодеть. Первый год, конечно, паниковала, но, потом поняла, что это мой шанс. Дождавшись двадцати колец, я применила дзютсу замораживания, и теперь могу вечно оставаться молодой как на вид, так и морально, в принципе. Конечно, глупее я не стала с обратным движением, – с этим рассмеялась, звонко поставив чашку на столешницу, – да и опыта за последние четырнадцать лет в "молодом теле" набралось, словно и не было ничего.
Акимо понимающе кивнула спустя секунду раздумий. "Все сходится. А она молодец, держится".
– Получается, мне к вам на "вы" обращаться стоит? – Эдди улыбнулась мирно, положив ногу на ногу.
– О, нет, только не это, – Рене выпучила глаза, при этом аристократично улыбнувшись, и потянулась за баночкой с кофе. – Ненавижу, когда мне напоминают о возрасте. Это отвратительно.
– Но, получается, я этим вызываю у тебя отвращение, нет?
– Нет. Одно – что ты спросишь один раз и забудешь, другое – что будешь вечно об этом напоминать, обращаясь ко мне на "вы". Не радует меня перспектива быть марафетчицей для вида.
– Хорошо. А эти знают? – Акимо кивнула в сторону сидящих на диване парней.
– Да. Им и дела-то до этого нет. Просто, Ириде иногда скучно становится. Мы с ним что-то в роде коллег – этаким дуэтом, но работаем поотдельности.
– Суоми сказал, что вы всей организацией уничтожаете прохожих и коллекционируете кровь.
– Так и есть. – Помешивала кофе в чашке, звеня ложкой.
– Хорошо, остальное мне, в принципе, понятно. Но, что со мной сделают?
– О, дорогая, – "гривастая" закатила глаза, улыбнувшись, – на этот вопрос тебе Хотей ответит, он у нас за дичь отвечает.
– Я – "дичь"? – Акимо поморщилась, чуть сжавшись.
– Не парься, он быстро решает проблемы. Если тебе повезет – всего лишь потеряешь большую часть своей памяти, чтобы, случаем, не вспомнила о нас.
"Всего лишь, – передразнила себе собеседницу. – Нет. Память снова я терять не собираюсь. Еще нужно обдумать план побега. Для этого, думаю, стоит втереться в доверие, чтобы мне позволили самостоятельно перемещаться по их логову. Таким образом я найду приличное место для побега, а потом и с остальным потихоньку разберусь. Главное не засветиться раньше времени. И не думать об этом. Кто знает, что эти Сеттогенкецу умеют?"

Вскоре за Эдди пришел Суоми и позвал дальше пройтись по логову и познакомиться с оставшимися его обитателями. Послушно выйдя из комнаты "отдыха", девушка направилась со своим гидом по коридору.
– Сейчас мы идем к Хотею, – сообщил, не поворачиваясь. Взгляд его был устремлен вперед: спокойный, безэмоциональный.
Эдди кивнула и повернулась к провожающему:
– А сколько тебе лет?
– После рассказа Рене ты будешь у всех, выглядящих молодо, спрашивать?
Акимо слегка нахмурилась и отвернулась, посчитав вопрос за "отстань".
– Мне двадцать два. – Чуть повернулся, посмотрев на собеседницу. – Немало для внешности?
Эдди покачала головой. На это Суоми слабо улыбнулся, глаза слегка сузились, что придало его улыбке особый эффект. Акимо смотрела на него и, ненароком, сама чуть улыбнулась.
Тут дверь в самом конце длинного коридора открылась, и в проход навстречу гиду и девушке вышел высокий молодой человек. Черные, как смоль, волосы были гладко зачесаны назад, и пара тонких недлинных прядей свисала у висков. Сосредоточенный взгляд с поволокой ярко синих, слегка выпуклых, глаз был устремлен вперед, зрачки были очень узкими, открывая вокруг себя слегка голубоватое "свечение". Кожа бледная, ровная, и в целом очень красивое лицо. Веки глаз покрыты характерной их форме тенью.
На парне был плащ Сеттогенкецу, расстегнутый полностью. Уже знакомый Акимо комбинезон, на этот раз с высоким горлом и однотонными рукавами по локоть – далее, белые, плотно прилегающие к руке (рукава). Талию обхватывал белый корсет с черными вертикальными полосами по бокам, слабо расходящийся на бедрах и очень подчеркивающий и без того худощавое телосложение. На длинной шее, под самыми скулами, была плотно повязана красная лента.
Походка свободная, легкая, уверенная, слегка от бедра. Спина прямая, подбородок поднят высоко, голова чуть наклонена вправо.
Наикрасивейш­ий мужчина, так сказать, но, не без дефекта: видный плавный выступ в нижней части спины под плащом, продолжающийся до самого низа "медузы".
– Доброе время суток, – кивнула Акимо, чуть улыбнувшись, когда с Суоми оказалась практически на одной с прохожим линии.
– Не разговаривай со мной, плебейка, – произнес встречный недовольно, но гордо, покосившись на девушку и, не останавливаясь, двинулся дальше.
– Лучше не трогай его. – Провожающий пригнулся к уху девушки. – Это – князь Озза – редкий параноик. Он только и будет делать, что оскорблять тебя.
– Крокодилий? – Девушка обернулась в спину прошедшему, и ее глаза округлились, а во взгляде заиграли изумление, насмешка и страх. Полы "медузы" разошлись в стороны над болотно-зеленой чешуйчатой бугристой дугой, медленно покачивающейся из стороны в сторону.
– Риторический вопрос, – тихо произнес гид, мягко уходя своим акцентом в пение.
– И, как он стал таким?
– Все благодаря Хотею. Об остальном у него спросишь. Думаю, вы поладите, – с этим качнул головой. – Вот и лаборатория. – Суоми медленно открыл дверь, пропуская вперед Эдди. Неохотно зайдя в помещение, девушка чуть поежилась. Здесь пахло спиртом, и было прохладно.
Просто огроменный зал! Очень высокие белые потолки даже в полутьме казались идеально ровными и светлыми. Стен справа и слева от двери не было видно, зато противоположная входу прекрасно выделялась в тусклых высоких лучах от десятка маленьких лампочек под самым потолком. По бело-плиточному полу шел легкий сквозняк, что чувствовала девушка сквозь подошву кроссовок.
По всему периметру зала стояли колонны, являющиеся изголовьями высоченных металлических стеллажей с множеством длинных полок, заканчивающиеся, как казалось, под самыми потолками. На каждой из колонн по обе ее стороны были приделаны металлические прутья для того, чтобы иметь доступ к полкам, которому мешал небольшой, относительно высоте стеллажей, рост человека.
Акимо и не заметила, что остановилась, не отойдя с прохода, и очнулась, только когда Суоми небрежно втолкнул ее в помещение.
В комнате было тихо в основном, но очень редко где-то в его глубине раздавались еле слышные всплески и звук переливания жидкости, звук перелистывания страниц и одинокий шепот.
– Пойдем. – Положив руку девушке на спину, Суоми чуть подтолкнул ее в сторону стеллажей, точнее в промежуток между ними – проход. Эдди, вздрогнув, шагнула по направлению к противоположной входу стене.

Акимо окинул солоноваты запах, когда она появилась между стеллажей и кинула взгляд на одну из полок. В отверстия в выступе были вставлены длинные пробирки, заполненные темной жидкостью: различить цвет было сложно из-за теней, падающих от последующих полок. На каждом из сосудов присутствовала подпись: имена, не известные девушке, и, не так много отличающиеся друг от друга, даты.
Никаких эмоций по отношению к пробиркам Эдди не проявила, но где-то внутри "забурлил" интерес к содержимому, и, чтобы отвлечься, девушка отправила взгляд по полкам вверх, пересчитывая. Ровно тридцать шесть, если не считать тех, что были ниже глаз Эдди.
В организме почувствовалось некое недомогание, по спине пробежала дрожь, захватив собою кончики пальцев и скулы, которые неприятно свело. Девушка перестала слышать шаги и без того почти не слышимое дыхание гида, что очень удручало.
Спустя минут пятнадцать-двадцать­­ дойдя до стены, Эдди посмотрела по сторонам. Над головой, под самым потолком, висела лампочка, освещая часть помещения неполноценно. В трех метрах от девушки уже была кромешная тьма.
– Сюда. – Суоми указал на свое присутствие прикосновением к локтю Акимо, а так же шагом на свет. Кивнул и потянул влево.
В конце нового пути было невозможно темно, и лишь маленький огонек где-то в углу говорил о направлении. Девушка медленно пошла на свет, чувствуя, как внутри нее что-то кипит. Страх, интерес, или, может, даже явное недомогание от запаха крови.
– Я рад, что ты пришла, – раздался негромкий, даже уставший, приятный баритон откуда-то из глубины тьмы, и Эдди попыталась хоть что-то разглядеть. Внезапно вспышка, сопровождаемая легким щелчком, и Акимо зажмурилась, прикрыв тыльной стороной ладони глаза. Когда они смогли, наконец, видеть, девушка убрала руку от лица. В паре метров от нее впереди стоял большой темный стол стандартной прямоугольной формы. На нем были свалены и аккуратно сложены бумаги. Огромная папка была раскрыта где-то на середине своего содержания, лежала у "нижнего" правого угла стола. У левого – исполинских размеров талмуд с загнутыми кое-где страницами и заложенными клочками бумаги. Рядом со столом, справа, – мусорное ведро, доверху забитое бумажками, осколками пробирок и порванным целлофаном.
Среднюю половину стола закрывало огромное, обтянутое кожей, кресло на одной ножке. Оно слегка покачивалось из стороны в сторону. Из-за него ничего не было видно, за исключением торчащего слева локтя в белом, достаточно широком, рукаве. По выглядывающей из-за кресла руке стало понятно, что ее обладатель проводит большую часть времени в сидячем положении, а то и рядом, что сидя, поджав под себя ногу: не часто увидишь человека, настолько "криво" сидящего в большом удобном кресле в рабочее время.
Тяжелый вздох с толикой усмешки – локоть "убрался" – и кресло медленно "игриво" повернулось. Прямо в его середине восседал длинный – именно в сидячем положении – дистрофично худой, таки молодой человек с угольно(от слова "уголь")-черными не очень длинными волосами, собранными в низкий хвостик. С достаточно длинной челкой, парой прядей отстраняющейся ото лба, тонкими бровями, явно выделяющимся на длинной шее кадыком, слегка оттопыренными скулами, серыми искрящимися в свете высоких лампочек, чуть выпуклыми глазами с затемненными веками, и легкой маниакальной улыбкой. Перенеся металлические очки с переносицы на голову, при этом полезно зацепив со лба челку, и оценивающе осмотрев Эдди, профессор выгнул спину, отчего в ней раздался громкий хруст, заставивший девушку вздрогнуть и поморщиться.
На нем (на профессоре) был уже въевшийся и надоевший Акимо комбинезон, но, отличающийся от остальных широкой высокой горловиной. Поверх него был надет белый "медицинский" халат с двумя небольшими карманами. На кисти рук поверх манжета были натянуты темно-серые перчатки – наверняка – из латекса.
– Спасибо, Суоми, ты можешь идти, – произнес он мягко, медленно стягивая с рук "чехлы" и не сводя глаз с Эдди. Гид в ответ кивнул и медленно ретировался.
– Что ж, давай для начала познакомимся, – поднялся с кресла и, слабо толкнув его в сторону девушки, присел на край стола. – Меня зовут Хотей. Отныне мы с тобой будем коллегами. – Кивнул, приглашая девушку присесть. Акимо, чуть помедлив, мягко опустилась в кресло, придерживаясь за подлокотники руками.
– Эдди.
– Рад знакомству. – Слегка наклонил голову влево. – Мне двадцать восемь лет. В Сеттогенкецу я с семнадцати, также второй после Лидера-самы. Отношение остальных вполне трезво говорит о моей состоявшейся здесь "репутации", – улыбнулся, подняв брови и слегка выпучив глаза, – и, надеюсь, мы с тобой подружимся.
– Да, – улыбнулась Акимо, поняв, что не такой профессор уж и страшный. Хотя, слегка "дикий". Поначалу он представлялся девушке стервозным психопатом, проводящим свои эксперименты на всех и вся. Но, увидев его глаза, поняла, что только не он.
– У тебя есть ко мне серьезные вопросы?
– Мм... Нет.
– Хорошо, тогда ты сможешь задавать остальные, а я за работу, – с этим вытащил из под стола табурет, по-своему "криво" уселся на него и, опустив на переносицу очки, стремительно натянул перчатки.
– Что вы со мной будете делать? – подъехав в кресле к профессору и подтянув к себе ноги, спросила Эдди.
– Пока что ничего.
– А потом? – произнесла девушка, откинувшись на спинку.
– Позже.
– Хорошо. Вы можете мне рассказать немного о ваших сообщниках?
– О ком конкретно для начала? – Мельком взглянул на собеседницу.
– Пусть будет, – взгляд Эдди побежал по стеллажам, – Суоми.
– У-угу, – Хотей открыл небольшую белую коробочку, стоящую перед ним, и достал оттуда пакетик с красной жидкостью. Быстро вскрыв целлофан, выдавил в лежащую ранее под локтем плоскую широкую пробирку и поставил "образец" под огромный прибор, похожий на микроскоп, заглянув в его тубус, при этом второй рукой бросив в мусорку пакетик. – Значит, Суоми. Он предпоследний из общего числа, кто смог влиться в наш коллектив. Работает один, чаще всего за содержание пленных, сопровождение их по логову, предоставление информации о нас. Он эксперт в области пыток, является нашим детектором лжи. Семьи у него нет, также как и зависимости от кого-либо или чего-либо. В обществе Сеттогенкецу служит неким мостом, не стоя ни на чьей стороне в дилеммах, между тем уважает всех и доверяет им. Немногословен, не имеет чувства юмора, равносильно второму не понимает чужого, но и не обижается. Должным образом, непрекословно, выполняет приказы Лидера-самы и ничего не берет взамен. Скажу только, что он единственный, кто по-настоящему заслуживает иметь членство в организации.
– А вы?
– Какая ты смешная. – Странно улыбнулся, качнув головой. – Я себя не беру в счет, потому что не выполняю каких-то конкретных миссий, заданий. С Лидером-самой я виделся в последний раз около года назад, так как не выхожу из лаборатории. Ну, и потому что не могу судить о себе сам. Со стороны, как говорят, виднее. О Суоми все. Еще? – Стал листать папку, бегло просматривая первые и последние строчки, пока не нашел нужную страницу, и на мгновение углубился в содержимое.
– О Хивате.
– Хивата пришел в организацию четвертым. Он сильный, знает несколько лечебных дзютсу, но не то является его козырем. Ты уже с ним познакомилась? Что ты увидела?
– Он показался мне милым. Добрый, общительный. И внешне, в принципе, на человека похож. – Акимо слегка улыбнулась. – Но, Суоми назвал его "обжорой".
– Что правда – то не ложь. Желудок Хиваты – это адский химический комбинат, переваривающий абсолютно все, без исключений. Сюрикены, кунаи, катаны, прочие железяки – ни перед чем не остановится. И, зачастую помогая мне, и человеческой тушей не брезгует.
– Да, после того, как он заверил меня, что не съест, я подозревала.
– Это да. Но, раз он сказал, что не съест – значит, не съест, по крайней мере, до того, как ему дадут такой приказ. Но, перед этим в любом случае и тебя оповестят, без предупреждения не начнет.
– Звучит достаточно нелепо. – Улыбнулась.
– Ну, так, смотря на обычное человечество – и врожденные проявления каннибализма тоже нонсенс.
– И все же.
– Спорить не буду. Так вот. У Хиваты также нет семьи, хотя, может, остались где-то родственники, но никто об этом не знает, даже он сам. Он вполне мирный, нападает только по приказу, если, конечно, уже не находится в бою. И, правда, что милый и добрый. Некоторые сомневались в его членстве в Сеттогенкецу, но вскоре притихли, узнав о пользе, которую он может приносить. Пацифист, и, в основном никого не трогает. Им, в общем, все довольны. – Повернулся к книге и, найдя по нижним правым уголкам нужную страницу, открыл и прошелся по строкам. – Дальше..?
– Рене?
– Серьезная девушка. Миссии выполняет добросовестно, но отказывается от любой ответственности. Работает на основе гипноза и иллюзий, одна, но состоит в паре с Иридой. Пришла к нам после меня, то есть третьей. Имеет свой неповторимый характер и впечатляющий рассказ о ее внешности. Оснований не верить ей по этому поводу нет: она очень умна для примерного по ее внешности возраста, образована, имеет достаточно жизненного опыта. Единственная женщина в нашей организации, но, в принципе, ничем особо не отличается от остальных. Имела личные связи с Хиватой, но, дальше постели, насколько я знаю от нее же, не дошло.
– Хех, думаю, последнее было не столь важно. – Эдди криво улыбнулась, зажмурившись.
– Прости, не удержался. – Хотей поднял на девушку глаза и улыбнулся, коснувшись кончиком языка правого уголка губ. – О ком дальше?
– Мм... Может, Озза?
– Как его ты видела?
– Хвостатым грубияном. Он был в плаще и я, только напоследок оглянувшись, увидела его чешуйчатый хвост.
– Да, Озза – мое наилучшее творение. – Чуть отстранился назад, мечтательно посмотрев потолок. – Не находишь?
– Э-э-э, – Акимо нахмурилась, не поняв "информации". – То есть?
– Ты думаешь, он родился крокодилом? – глаза профессора округлились, и на лице заиграло веселое изумление. – Нет. Нет-нет. Когда мне было шестнадцать, я преследовал цель провести полную индуцированную мутацию живого организма. Я был одержим, и экспериментировал на животных. После мутагенеза они жили лишь какой-то определенный промежуток времени и умирали вследствие несоответствия органов. Тогда Озза, будучи двенадцатилетним, решил поддержать меня и отдать свое "тело". Я пытался убедить его, что моя цель не столь важна, чтобы так жертвовать. Он, на то время уже, будучи князем, хотел быть лучшим в своем клане.
– А почему крокодил? – Акимо отстранилась от спинки кресла, обняв колени руками.
– Все члены его клана, до единого – были, являются и будут язычниками. Они почитают Богов-покровителей жизни, ума и тому подобное. Крокодил, как выяснилось, что-то вроде священного зверя в сфере бессмертия и полного благоразумия. Вани твердил, что к окончанию эксперимента к нему прибавятся присущие зверю "чакры", все парные чувства смешаются в единственный экземпляр – усовершенствованный­­, а также полная сила и власть над многими кланами, почитающими более слабых животных-Богов. Я пытался доказать ему, что ничего, кроме физических и внешних эффектов мутация не даст, но он меня не слушал, и пришлось согласиться на эксперимент. На это он дал обещание, что понесет всю ответственность сам, и мне не придется отчитываться перед его огромным семейством за изуродование их не малоспособного отпрыска. И, как я и предполагал, мутация прошла успешно, физически полноценно. У него появился хвост, способности к вызову пресмыкающихся, преимущественно водных позвоночных, присущая зверю кровожадность, спаренная совершенная мыслительная система, но, с тем он перестал соблюдать традицию своего клана – язычество. Перешел на более современные движения – стал метросексуалом, сексоненавистником.­­ И остался доволен результатом. – Хотей улыбнулся, взглянув на погруженную в размышления Эдди. – А, насчет него, как человека – он адекватен, но груб, высокомерен, эгоистичен и себялюбив. Испорчен своей аристократической, княжеской властью, и только те знают его хорошо, с кем он сам решил завести отношения. Стервозен и слегка "хворает" паранойей. Но, это его только украшает, он вполне авторитетен.
– Я видела. Сложный парень. – Эдди откинулась на спинку кресла.
– Оззе сложно найти общий язык с людьми, отчего были проблемы с отвергнутыми в общении, хотя, его это не удручало относительно его врожденному милитаризму. Также он полностью отрицает гетеросексуальные отношения: он единственный, кто никак не относится к Рене, абсолютно с ней не контактирует. Единственное, что я слышал от него в оправдание, было то, что решил не портить себе жизнь "всякими" женщинами.
– Чудесное решение, – улыбнулась Акимо, сложив ладони вместе. Она была не согласна с точкой зрения князя насчет отрицательной роли женщины в жизни мужчины, но оставила этот вопрос, так как понимала, что, будучи представителем женского пола, не может судить о мужской точке зрения.
– Я не вижу лжи в его мнении, но и правды. Это сбивает меня, но, так я понимаю, с каким размахом расходятся наши характеры и мнения. – Хотей улыбнулся, опустив очки на переносицу. – Следующий..?
– Ирида.
– О, этот объект настоящая катастрофа! – Покачнулся на стуле, усмехнувшись, и, медленно перелив слегка разбавленную водой, уже изученную, кровь в пробирку, поставил в специальную подставку и начал растасовывать бумаги. – Он последним вошел в Сеттогенкецу. Быстро влился в коллектив, подружился с Хиватой. Возможно, даже потому, что тот легче всех его воспринимает. Мечник, как я уже упоминал ранее – работает в паре с Рене, но, чаще один, или берет с собой Хивату. Крайне не воздержанный: нередко говорит то, о чем думает. Между тем из этого не вычитаем то, что может постоять за себя, ответить должным образом обидчику. Необычно серьезно относится к миссиям и приказам. Очень энергичен, свободолюбив, пафосен, иногда предпочитает выделяться. Имеет большой извращенный мозг, в котором нередко генерируют соответствующие ему мысли. Открыт и, в принципе, может быть хорошим другом, товарищем. Семьи у него нет и, думаю, заводить в будущем не планирует. Ненавидит детей, положительно относится к противоположному себе, ну, и мне по совместительству, полу. До сих пор ни с кем не имел контакт сексуального характера, и, полагаю, не собирается. – Закусил губу. – В принципе, все.
– Лидер-сама?
– О нем я мало, что знаю. Он основатель организации. Наиспокойнейший человек в Сеттогенкецу. Чаще всего он дает распоряжения на поимку прохожих. Его глаза обладают каким-то древним додзютсу, но, из-за недостатка информации о его родословной я не знаю, каким. Возможно, какая-то генетически-мутиров­­анная вариация Бьякугана клана Хьюга. Больше – ничего. – Закончив собирать бумаги, сровнял и положил на край. Только сейчас Эдди увидела небольшой чехол, поперек которого под тонкими слоями резинки лежали заполненные разноцветными жидкостями шприцы – шесть штук. Девушка вспомнила, как панически в детстве боялась шприцов, и единственной ее радостью было то, что она очень редко заболевала, тем более в Суне, с ее жарким сухим климатом.
С ужасом наблюдая за спокойно-таки лежащими инъекционными цилиндрами, Эдди чувствовала, как учащается ее сердцебиение, усиливается пульсация в запястьях и под скулами.
– Та-ак, – улыбнулся профессор, переведя взгляд на шприцы, потом снова на собеседницу. – Ты хотела знать, что я с тобой сделаю?
"Не нужно привлекать внимание, вспоминая о своих когда-то существующих страхах. Ну, что, решил исколоть меня этой наркотой?" – с этим серьезно посмотрела на Хотея, слегка приклонившись вперед, тем самым перенося весь свой вес на ноги.
– Вы собираетесь меня усыпить, или что-то в этом роде?
В ответ секундное молчание, и на весь зал эхом покатился резвый смех. Теперь же вместо спокойного баритона в голосе слышалась "конская" хрипота, появляющаяся в моменты нервных вздохов и толика лома во время такого "необузданного" истерического смеха.
– Усыпить?! Это не понадобится, если говорить напрямую. – Оскалился, слегка прищурившись. – За кого ты меня принимаешь, дорогая? Я ведь не столько палач!

Отредактировано Nika Sand (Среда, 24 ноября, 2010г. 12:28:39)

Глава 64.

– Не двигайся. – Ирида махнул в сторону Эдди сигарой, округло обойдя кресло, в котором она сидела, и только тогда плюхнулся на диван рядом с Хиватой. "Обжора" и вошедшая следом за мечником Рене изумленно покосились на него, переглянувшись. Тот же, как ни в чем не бывало, затянулся и, выдохнув, посмотрел на Акимо, слегка улыбнувшись:
– Боюсь покалечить.
Рене встряхнула головой:
– Ты че? Опух? Никогда ты не боялся задеть кого-либо.
– О, – выставил ладони вперед, хрустнув сигарой, – конечно, но только не новое тело Хотея.
– Что? – "Гривастая" медленно сползла с высокого стула, как оказалось, уже успев на него залезть. – Ты перед кем выделываешься?
– Я не выделываюсь.
– Да ладно!
– Ты хочешь поговорить об этом? – Улыбнулся, присвистнув.
– А пососать не завернуть?
– Эй! – Хивата по-взрослому строго уставился на девушку. – Может, хватит ругаться, а?
Рене, фыркнув, вернулась на стул и потянулась за баночкой кофе. "Обжора" повернулся к мечнику.
– Вот, делать тебе нечего.
– Ну, я же шучу.
– Не смешно.
– Кому как. – Пожал плечами.
– Вообще нет. – Хивата качнул головой. – Закругляйся с шутками, которые смешны только тебе.
– Я еще и виноват остался! – возмутился Ирида, не отпуская улыбки, и вскинул руки за голову. – Почему в этом мире меня никто не понимает?
– Хех, – "гривастая" качнула головой, отвернувшись, – фонарь.
– Сама фонарь! На себя смотри в первую очередь.
– Заткнись, идиот.
– Не указывай мне.
– Тебя забыла спросить. – Кинула в собеседника лежащую на столешнице барной стойки книгу.
– Ты такая меткая, конечно, – вытащив из-за спины энциклопедический словарь и, услышав в ответ "какая досада!", поднялся с дивана и направился на выход. Остановившись у двери, осмотрел книгу, которую до сих пор держал и, подняв глаза на Эдди, кинул ей ни колени.
– Пойду, прогуляюсь. – И вышел.
Пару секунд посмотрев на закрытую дверь, девушка повернулась к Хивате, который покачал головой и подпер ее рукой. Далее взгляд Акимо перебежал на Рене, которая потягивала кофе из чашки, при этом выбивая ногтями по столешнице необычный ритм. Эдди тут же привыкла к нему и подхватила "мелодию", прикрыла глаза, качнула головой в такт выстроенной где-то в голове музыке, и вдруг ее шею пронзила боль, а где-то глубоко в организме снова что-то отскочило. До головокружения резко поднявшись с кресла, Акимо согнулась пополам, плотно зажав рот одной рукой, второй обхватила живот.
Она почувствовала, как ее изнутри что-то разрывает, рвет органы в клочья, заставляя слезы вырываться из глаз. Что-то большое, сдавливающее и вытесняющее стандартные и приятные ощущения, мысли, с неимоверной резью. Не столько больно, чтобы умереть, но абсолютно нетерпимо.
Когда боль чуть стихла, Эдди хотела, было, уже смириться с легкой колкостью в шее, желудке, как из зажатых на лице рук меж палец интенсивно потекла кровь. Тогда-то девушка и почувствовала, как по ее, как казалось, разодранному сухим кашлем, горлу нугой поползла кровь.
– Идем. – Схватив за запястье, Рене потащила Акимо вглубь комнаты, за стойку, оставив "обжору" спокойно вздыхать на диване.
Не в силах сдержать "прорыв", Эдди схватила полы кофты и потянула вверх, к лицу. Прижала ко рту, подняв голову и пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь непроизвольно бегущие слезы.
Толкнув темно-красную дверь ногой, Рене заволокла Акимо в какую-то светлую комнату. Подтащив Эдди к раковине и положив ей руку на голову, нагнула к умывальнику, подняв толстую ручку смесителя.

Прошло от силы минут двадцать. Эдди все еще нависала над раковиной, "извергая" кровь. Та так и выходила, буквально выворачивая Акимо наизнанку, с каждым разом наращивая дрожь во всем теле хозяйки.
Рене стояла рядом, прислонившись спиной к стене, скрестив руки на груди, и изредка поглядывала на свою "подопечную".
– Инъекция действует, – проговорила "гривастая", причмокнув. – Сильно не пугайся. Это лишняя кровь.
– Разве бывает? – Эдди уперлась в ребро раковины локтями.
– Бывает. Скоро наркотик выжмет из тебя лишнюю, мешающую ему, и встанет на ее место, смешавшись с оставшейся. Если Хотей вколол красный, то так и будет.
– Но, как он может заменить настоящую? Она ведь пребывает. – Эдди облокотилась на край раковины, беззвучно "отплевываясь".
"Я не буду ей говорить, что вколота была синяя инъекция. О цветах узнаю от кого-нибудь другого. Например, от Оззы".
– Значит, перестанет. – Рене качнула головой. – Наркотик наполовину закупорит сосуды, исходящие из сердца, и через них будет меньше крови поступать. То, что будет скапливаться у ретивого – медленно "выгорит". Остальное же смешается.
– А дальше?
– Хм. А не много ли тебе информации за день? – Улыбнулась.
– Извини.
Наступило молчание. Вода бежала из крана быстро, омывая дно раковины. Капли крови на боках, что доставала та – светлели и бежали к отверстию для слива. Также катились вниз тяжелые, либо слитые вместе.
Недовольно причмокивая, вздыхая и, то и дело, отводя раздраженный взгляд, рядом стояла "гривастая", упершись ногой в стену за спиной. Ей хотелось кофе. К тому же появилась жажда поругаться с пришедшим в комнату отдыха Иридой, особенно после услышанного от него "плотину прорвало?".
– Хорошо, Эдди. Закругляйся тут, а я пойду. Хочу кофе. – И, не дождавшись ответа, приплясывая, вышла из туалета. Акимо медленно перевела взгляд вперед и заметила зеркало, висящее над раковиной. Непривычно было видеть слегка более, чем естественно, покрасневшие щеки и лоб от давления, подбородок от еще не смытой крови, и дополняющая его алая полосочка, бегущая с уголка губы. Секунда, и горло вновь омывает яркий "шелк".

Наконец, кровоизлияние прекратилось. Борясь с нежеланием увидеть окровавленные губы, Эдди подняла голову, и расслабленно вздохнула. Красные от незваных слез глаза, растрепанные волосы, кожа на редкость бледная, но очень красиво сочетается с каштаново-рыжими волосами, и редкостно насыщенными цветом губами. В первый раз девушка оценила их так, как это, кажется, делал он (здесь уже думайте сами, кто). Конечно, естественный цвет менее сочен, но именно сейчас приводит Акимо в восторг. Предпочла в будущем яркую помаду бесцветному блеску. Порешила.
Смочив под краном руку, провела средними фалангами пальцев по губам влево, размазав вбок выцветшие от воды капли крови, при этом чуть повернув голову вправо. Подобное действие выглядело очень эффектно, но не это привлекло внимание девушки. Чуть прищурилась и повернулась, устремив взгляд под потолок в находящейся за спиной стене. Над кабиной общественного туалета находилась форточка, держащаяся на планке приоткрытой.
"Достат­очно широка, чтобы мне пролезть, – моментально среагировала мыслительная система Эдди на полученную зрительную информацию. – Главное выждать момент, чтобы меня оставили одну. Не сейчас. Нужно больше информации".
Метнув взгляд на входную дверь, Акимо медленно двинулась к кабине. Напоследок взглянув на дверь, зашла и медленно ступила на край большого мраморного унитаза, коснувшись форточной створки. Та слегка покачнулась, но, что к счастью, не скрипнула. Улыбнувшись, девушка медленно слезла с "сидения" и вернулась к раковине. Умылась и осмотрела лицо в поиске изъяна. Кроме красных глаз и легкого румянца на щеках все было нормально. Даже губы потеряли свой кроваво-красный оттенок.
"И, слава Богу!" – улыбнулась отражению Акимо и направилась на выход из уборной, напоследок бросив на форточку взгляд.
"Я еще вернусь" – пронеслось в ее голове, когда она медленно закрыла за собою дверь, находясь уже в комнате отдыха. Как девушка и предполагала, за барной стойкой с чашкой в руках сидела Рене, на диване – Хивата с Иридой. Парни о чем-то болтали, не обращая внимания на Акимо, хотя, скорее всего ее в темноте было плохо видно, так как только она вышла, мечник сразу же обернулся и озабочено уставился на Эдди, при этом пытаясь выдавить улыбку.
– Ну, что? Залатала плотину?
– Уже не смешно, – в унисон друг другу буркнули "обжора" и Эдди и переглянулись.
– Эх, много вы понимаете. – Ирида откинулся на спинку дивана, улыбнувшись, и, посидев спокойно пару секунд, полез во внутренний карман плаща. Достал сигару, затем зажигалку, тряся первой перед лицом друга, разгоняя едкий запах, и закурил. Затянулся и, сверкнув глазами и повернувшись к Хивате, выдохнул в лицо.
– Да ты достал! – Скривился " обжора" и закашлялся, размахивая перед лицом рукой, разгоняя дым.
Тот в ответ засмеялся, довольно хрустнув сигарой. Эдди медленно прошла через комнату к стойке, и остановилась около Рене.
– Могу я прогуляться?
– Угу, – произнесла та, не отрывая губ от чашки, лишь открыла глаза, ранее прикрытые от восторга, и подмигнула правым. Улыбнувшись, Акимо, потирая в ходе шею, направилась на выход, кивнув также Хивате.
Вышла, закрыла дверь, посмотрела в левую сторону. Где-то в двухстах метрах от нее в противоположной стене была дверь, насколько помнила девушка, в кабинет Лидера. Еще дальше, где-то в трехстах – комната, откуда ее привел утром Суоми.
Посмотрела вправо. На значительном расстоянии от нее пять дверей, и в самом конце коридора – большая, светло-серая, металлическая – в лабораторию.
Эдди медленно двинулась вправо, к пяти "в ряд". Подошла к первой и осмотрела ее без особого интереса, далее перевела взгляд на вторую и третью. Двери были абсолютно одинаковыми – из темного дерева с черными металлическими ручками. Без номеров, имен, табличек и тому подобного.
"Как узнать, в какой живет Озза? Он, может, даже не ночует здесь. Хотя, одну отсутствующую из семи заменяет лаборатория, вторую, – Лидер-сама наверняка не выходит из своего кабинета. А, может, даже, что одна из этих – склад какой-нибудь, или подсобка. Нужно бы тщательнее осмотреть двери, может, найду чего" – с этим повернулась к первой по коридору. Ничем не примечательная, и, как было понятно, не отличается от других.
"Ну, как так? Почему все так сложно? – Потерла пальцем шею, слегка надавив. – Дай хоть знак, что ли?"
Внезапно справа раздалось характерное приглушенное шипение, склоняющееся больше на треск, и Акимо направилась к четвертой двери от начала. Звук прекратился и спустя секунду снова появился, притягивая девушку к себе все больше и сильнее.
Подойдя к двери, Эдди подняла, было, руку, чтобы постучаться, но помедлила, задумавшись.
"А, что если я делаю что-то неправильно? Нет, спросить у профессора будет хуже. Не факт, что он нормально отреагирует. Может, лучше было бы сразу сбежать, в форточку, и умереть, не зная, из-за чего? – последние два вопроса пронеслись стремительно, спарившись в один. – Ну, уж нет".
Не успела девушка и выгнуть запястье для стука, как дверь в комнату открылась, и, подняв глаза, Акимо встретилась с синим взглядом князя. Смотрел на девушку строго, как-то даже осуждающе, в глазах его можно было сразу прочесть усталость, досаду, мольбу к одиночеству. (Заметим, на нем не было плаща, отчего он казался еще стройнее).
– Что ты забыла около мой комнаты?
– Я хотела поговорить с вами...
– Я не намерен разговаривать с тобой, – проговорил, нахмурившись, скалясь одним уголком тонких губ.
– Князь Озза, – продолжила Акимо, чуть повернув голову влево, и, выражая уважение, спрятала одну руку за спиной, вторую пируэтно вывела перед собеседником. Брови молодого человека поднялись и изогнулись, в глазах появилась секундная хищная искра. Рука, лежащая на ручке, с сухим скрипом сжала "рычаг".
– Не долго. – Отошел с прохода, пропуская гостью. Кивнув, девушка зашла в комнату и осмотрелась. Застеленная покрывалом совсем не надлежащая князю кровать, у изголовья переплетена мелкой длинной цепью. Правее у стены небольшой скромный стол из темного дерева и рядом – видно, ручной работы клисмос из того же материала. У боковой стены два книжных шкафа, рядом – небольшое темно-красное кресло-мешок. И высокий торшер. Вся комната оклеена темными обоями, преимущественно бардовых и темно-коричневых оттенков, пол – темно-серый с тонким красным ковром посередине, чей ворс торчал и явно был колким и твердым.
– У вас уютно, – произнесла девушка, не принимая во внимание отсутствие окон и люстры ручной работы, отчего комната выглядела бы богаче.
На комплимент Озза фыркнул и, пнув кресло, мягко свалился в него, слегка набок, демонстративно выпятив хвост и тяжело помахивая им, как делают это кошки. Пару секунд посидев молча, уставился на Акимо, как на дурочку, и указал на стул. Еле выдавив улыбку, девушка, повернув клисмос, скромно опустилась на него, показывая себя с лучшей стороны, и очень сомневаясь, что хозяин комнаты заметит это.
"Какой петух! Саске ему и в подметки не годится! Если бы я только знала, насколько он силен..."
– Говори. – Князь характерно махнул рукой, прикрыв глаза.
"Спасибо, что разрешил!" – пронеслось в голове Эдди, и она вздохнула. – Я хотела задать вам пару вопросов о проводимых профессором Хотеем работ. – Употребила официальное обозначение, в надежде хоть чуть-чуть вызвать интерес у собеседника, показывая свое уважение к его "сотрудникам".
Не моргая, абсолютно бездвижно и молча сидел в своем кресле. Лишь его мизерный зрачок указывал на жизнь, дрожа в глазах цвета глубокого океана. Не моря.
– Продолжай.
– Угу. – Кивнула. – Что вы можете рассказать об инъекциях профессора, предназначенных для пленников?
И снова стеклянный молчаливый взгляд, и полное бездвижие. Тут Озза прищурился, посмотрев куда-то в сторону, и слышно опустил хвост на пол, прошелся им, коснувшись ковра.
– Зеленая, – его мягкий монотонный голос отскочил от стены секундным эхом, – сворачивает кровь, медленно распространяясь по стенкам вен. Вырабатывает хлоропласт, выбрасывая в сосуды. По ним "зелень" добирается до сердца, и его клетки начинают отмирать, пока ретивое не останавливается. Желтая – галлюциногенная. На кровь никак не влияет, так же как и розовая, которая усиливает у человека аппетит, жажду и прочие жизненные потребности. Прозрачный наркотик сжигает сахар в крови, гемоглобин, белки и газы. Красный, – закусил губу, посмотрев в сторону, – закупоривает сосуды у сердца и смешивается с кровью, в которую в ходе "извлечения" без причины выбрасывается адреналин. При этом инъекция будет выбрасывать из организма некоторое количество крови, пока, наконец, не всосется в недостаток. Тогда сосуды сузятся, лопнут, кровь зальет органы, и человек умрет.
Князь отвел взгляд в сторону, посмотрев на старинные часы на стене, которые Акимо сразу не заметила. Далее снова посмотрел на собеседницу и, медленно поднявшись с мешка, скрестил руки на груди, выставив правую ногу вперед, чуть от бедра. Хвост изогнулся дугой в паре сантиметров от пола.
– Голубой наркотик не производит никакой работы над кровью, нервной системой и потребностями. Он постепенно захватывает внутренние органы, начиная с желудка, и скручивает их в спираль.
Эдди смотрела на рассказчика, и ее медленно стал охватывать страх.
"Теперь мой организм будет состоять из сплошных пружин. Нужно что-то сделать, я не могу так все оставить. – С этим открыла, было, рот, чтобы спросить, есть ли противоядие от инъекции, но помедлила. – Если спрошу, заподозрит, расскажет Хотею, и я не успею найти антидот и сбежать. Он прикончит меня сразу".
– Тебе пора, – произнес молодой человек, горделиво отвернувшись от Эдди.
– Да, – улыбнулась, – спасибо. Приятно было с вами пообщаться, князь Озза.
– Не стоит. – Подошел к двери и, открыв ее, вывел руку в сторону Акимо, предлагая покинуть его комнату. Послушно поднявшись со стула, девушка прошла наружу и, дождавшись, когда дверь негромко хлопнет за нею, улыбнулась.
"Спасибо­, дорогой, ты мне очень помог. Не будь бы ты интеллектуалом... – Вспомнив про его большой крокодило-человечес­­кий мозг, явно умный, направилась в сторону комнаты отдыха. – Дождемся ночи".

Отредактировано Nika Sand (Воскресенье, 12 декабря, 2010г. 08:03:09)

Глава 66.

Сердцебиение, дыхание и пульс участились. Взгляд остекленел. Скулы невозможно свело.
Казекаге охватила зрячая нирвана, оторвавшая от него все прочие чувства, кроме недомогания. Парень смотрел на вошедшую девушку и не мог пошевельнуться: ноги налились свинцом, руки безжизненно лежали на столе, соприкасаясь друг с другом потерявшими всю чувствительность пальцами. В висках ныло, стучало, горело, также как и во лбу, и в глазах. Ветер резко куда-то исчез, или, возможно, каге это только показалось.
Где-то в затылке чувствовалась ледяная резь, будто что-то холодное капало. По спине бежали мурашки, порождающие все растущую дрожь во всем теле.
Гаара не ожидал встречи. Хотел, желал, но не ждал. Лента раздражения скользнула по руке и охватила, в конце концов, шею, начав душить, но вскоре лопнула, когда чувства вернулись. Без интереса, боязливо, осмотрев Акимо, казекаге пришел в полное негодование, ему стало дурно. Кожа девушки как никогда была бледна. Кое-где виднелись слегка румяные следы от ее же рук под ветром – и, показалось, будто ее кожа стала нежнее. Глаза красные, заплаканные. Под ними слегка затемненные веки от недосыпания. Верхние – необычайно светлые, что придает специфику внешности. Волосы слегка растрепаны, завязаны в низкую почти распустившуюся "дулю". Одежда кое-где слабо помята, где-то виднеются размытые дождем, почти прозрачные, небольшие пятна крови. Руки как всегда "ухожены", чисты, и дрожат. Сама же внешность девушки напоминает ее когда-то новое состояние, после комы, когда в первый раз поднялась на ноги, чтобы встреться с ним.
На лице легкая улыбка, мало придающая эффекта радости уставшим заплаканным глазам.
– Эдди, – сорвалось с губ Гаары почти шепотом, и его сердце как волной окатило. Теплой, сильной. Решил не медлить с посиделками и пойти навстречу своим мыслям и желаниям, подняться и обнять девушку, в долю секунды налюбоваться ее новым образом и помочь вернуться к стандартному, такому теплому и привычному.
– Да, я вернулась, – вяло произнесла Акимо, вздрогнув.
– Я вижу. – Гаара почувствовал, как к рукам возвращается вся их сила, жизнь. Напряг запястья и приподнялся из кресла, опираясь о стол. – Ты...
– Давай отложим этот разговор на завтра. – Попросила девушка, пытаясь удержать улыбку. – Я очень устала.
– Хорошо. – Кивнул. – Там дождь.
– Я видела. – Произнесла без улыбки и медленно развернулась. – До завтра. – И спешно вышла из кабинета.
"Зачем я отпустил ее? Она не просто устала. Никогда она так паршиво не выглядела. Нужно позвать Темари" – с этим медленно направился к окну, и, убедившись о выходе Эдди из резиденции, повернулся к двери.

Акимо медленно шла по улице Суны, смотря в землю. Ноги ватные, рук не чувствовала, голова тяжелая. В висках, в скулах, в запястьях стучит. В животе уже терпимая боль. Голова раскалывается. И в мыслях снова только он.
"Я правильно поступила. Он, наверное, и так волнуется, я если я еще и сорвусь снова, то он вообще с ума сойдет, – подумала Эдди, приложив руку к животу. – Чертов антидот. Прошло уже, грубо говоря, два дня. Сколько ему нужно-то?! – С этим зажмурилась от усилившейся рези. – Я сейчас умру. – Тяжело выдохнув, застучала зубами от холода и боли. – Скорее бы добраться".
Ее желания и молитвы были услышаны Богом – спустя пару минут вялой расшатанной ходьбы показалась верхушка ее дома, и Акимо облегченно вздохнула, между тем поморщившись и болезненно оскалившись.

Закрыла­ за собой дверь. Родной запах мебели, сухости и давным-давно завядшего букета тюльпанов, купленного на радость хате. Полная идиллия для Эдди, ароматная, приятная, любимая, но ее нарушила вновь проснувшаяся боль. Поморщившись, девушка направилась на кухню. Еле подняв над столом графин с водой, налила в стакан и зажала между губ его ребро, потянув воду. Та показалась Эдди неприятной, с каким-то солоноватым привкусом, что сразу же отбило все желание пить. Стоило открыть глаза и поставить на стол стакан, как Акимо сделала пару неуверенных шагов назад. По водной глади жидкости, оставшейся в стакане наполовину, медленно расползалось красное пятно, с каждой долей секунды становясь больше и бледнее. Со стенки сосуда в воду стекла яркая капля и погрузилась под воду, медленно растворяясь в цвет марганцовки. Акимо нервно, дрожа, втянула ртом воздуха и почувствовала, как во рту вновь пребывает кровь.
"Да что же это такое? Почему это до сих пор происходит?!" – с этими мыслями девушка понеслась в ванную комнату, в беге чуть не налетев на журнальный столик с вялыми тюльпанами в вазе.

В кабинет казекаге раздался стук, дверь открылась и в помещение шагнула Темари.
– Я думала, ты хочешь один побыть, но, рада, что все же чем-то понадобилась тебе.
– Эдди вернулась, – произнес парень, не отреагировав на теплые слова сестры, и перевел взгляд со своих рук на блондинку. Ее глаза округлились от услышанной новости.
– Ты шутишь?
– Нет. Я хочу, чтобы ты сейчас пошла к ней и проверила ее. Она очень плохо выглядела, но свалила на усталость. Сомневаюсь, что в этом дело.
– И, давно она прибыла?
– Около получаса назад.
– Господи. И ты ее даже не задержал?
– Она попросила отложить все вопросы и разговоры на завтра, и ушла. Я не стал ее удерживать. Иди к ней.
– Да, – отчеканила девушка и спешно направилась на выход.
"Боже мой. Эдди. Какая ты молодец, что все же вернулась. Но, что с тобой случилось? – вопрошала про себя Темари, переходя из быстрого шага в бег. – Хоть бы все было хорошо".

– Лидер-сама.
– Слушаю.
– Пленница сбежала.
– Хм. Пускай. Как ведет себя Хотей?
– Не так, как при первом и единственном побеге до этого случая.
– Неужели? Что было в тот раз?
– Профессор лишился нужной ему дозы, но пленник поплатился за побег смертью. Тому послужила красная инъекция.
– И что изменилось?
– Эта сбежала, прихватив нужный антидот.
– Хм. Умная девчонка попалась. Позови ко мне Хотея.
– Есть. – Суоми ретировался из кабинета. Исуо повернулся в кресле к "красному" окну, скрестив руки на груди. "Что ж, Акимо Эдди, ты на редкость умна для своего возраста. Нажита. Но, боюсь, ты не учла пару факторов. Хех, об этом мы спросим у профессора". – Усмехнулся.
Спустя десять минут в кабинет без стука вошел Хотей и медленно опустился в кресло в противоположной стороне стола.
– Что вам надобно, Исуо? – обратился к лидеру без именных суффиксов, вздрогнув. Его глаза были широко распахнуты из-за невроза, в ранее мягком баритоне слышалось раздражение.
– Задать лишь два вопроса. Что сделает антидот против синей инъекции?
– Остановит ее.
– Отлично. Что останется у наркомана?
Профессор­ хитро улыбнулся, прищурившись. Его плечи и руки задрожали пуще, а обожженный мыслями язык нервно коснулся нижней губы. – Причиненные увечья. Затем, по мере полного атрофирования того или иного органа, смерть.
– Хм. – Лидер довольно улыбнулся, подняв руку и пригладив челку на глазах. – Отлично. Несмотря на неудачу в твоем деле, ты вновь полностью обеспечил нашей организации непобедимость.
– Тружусь, – проговорил Хотей, за чем последовал продолжительный дикий истерический смех с полным отсутствием здравомыслия.

Сквозь­ шум бегущей из крана воды Эдди услышала стук во входную дверь дома. Последний раз отплюнув кровь, умылась и, зажав рот рукой, пошла в коридор. На пороге оказалась Темари.
– Эдди! – Девушка тут же прыгнула на Акимо. – Как я рада, что ты вернулась! Слава Богу, ты в порядке. Я так волновалась.
В ответ Акимо даже не смогла и рта открыть – в животе снова кольнуло, отчего девушка задрожала, прослушав половину того, что успела сказать блондинка в оправдание своей радости.
– Кстати, как ты? Где ты была? Неважно выглядишь. – Вспомнив о просьбе Гаары. – Ты такая бледная, – взяла Эдди за свободную руку, – и вся дрожишь. В чем дело?
– Да так, – нескромно произнесла Акимо, не опуская руки, как тут подбородок охватила прохлада. Блондинка, вздрогнув, уставилась на подругу.
– Что это? – с этим, взяв за запястье, убрала руку от лица Эдди. – Кровь?
Почувствовав новый "прилив", Акимо, дернув рукой, вновь зажала рот и понеслась в сторону ванной. Блондинка за ней.
Добежав до раковины, девушка одним движение повернула рычаги смесителя, и вода забила в дно умывальника интенсивно, смывая вновь текущую медом изо рта Эдди кровь. Собакуно, оказавшись рядом, тут же ослабила напор воды и села на крышку стоявшего рядом с раковиной унитаза, непрерывно смотря на подругу.
– Эдди... Дорогая, то случилось?!
– Темари. – Сквозь бегущие слезы горестно произнесла Акимо и вновь плюнула в раковину. – Я не могу тебе сейчас это рассказать.
– Какой ужас, – глянув в чашу умывальника, боязливо причитала блондинка. – Тебе нужно в больницу.
– Темари...
– Врачи скажу, что делать. Пойдем.
– Темари, прошу...
– Ничего не говори. Я жду. – Сложила руки на колени и поджала губы, смотря на подругу сквозь стену слез.

Кровоизлияние длилось еще в среднем двадцать минут, и, когда, наконец, прекратилось, Собакуно засуетилась.
– Нужно взять с собой мокрое полотенце. Чтобы ты одежду не испачкала по дороге.
– Может...
– Нет. Мы пойдем в больницу, и ты ляжешь в палату на столько, сколько понадобится для твоего восстановления. А я буду приходить, и ты мне расскажешь, что с тобой произошло.
Между этим Эдди становилось все хуже и хуже.

Услышав под окном знакомый голос, пусть и не так громко раздавшийся, Гаара все же поднялся из кресла и подошел к окну. Темари шла с Акимо под руку, точнее, больше помогала идти.
"Все настолько плохо? Она права была. Лучше бы я сразу задержал Эдди. Черт. – Повернулся и посмотрел на лежащие на столе документы. – В ближайшие полчаса они справятся и без меня".

Собакуно привела Акимо в больницу, когда ту уже вовсю тянуло к полу. Эдди тяжело дышала, сгибалась у стены пополам от рези в животе и колкости в правом боку. Держалась за голову, массировала левый висок, изредка постанывала, пока блондинка объясняла вахтерше, в чем проблема, между тем комкая и расправляя мокрое полотенце с парой маленьких капель крови. Вскоре молодая медсестра убежала в конец коридора и зашла в другое помещение через большую серую дверь, как было сказано, позвать врача.
– Эдди, потерпи немного.
– Темари...
– Ничего не говори. И, сядь. – Медленно повернула к скамейке. – Сядь.
Акимо послушно опустилась на сидение, обхватив живот рукой.
Вскоре пришел уже знакомый девушкам главврач Удо и оценивающе осмотрел новую пациентку.
– Какие у вас проблемы?
– Я...
– У нее резь в желудке и... – ответила за подругу Собакуно, но договорить не успела.
– Чем вы питаетесь в последнее время? Например, на ужин..? – вновь повернулся к Акимо, испуганно сжавшейся и зажмурившейся.
– Удо-сан, – продолжила Темари, но тот снова ее перебил:
– Так, чем? Скажите мне, и мы вас отправим на быстрое обследование...
– Удо-сан! – переходя на крик, зло рявкнула Темари. – Какое питание? У нее резь, сопровождаемая кровоизлиянием! – Тряся перед лицом врача запятнанным полотенцем.
– Не может быть.
– Может! Отправьте ее на обследование сразу, пусть сделают рентген.
– Э-э-э, да, конечно. Акимо, пройдемте со мной. – С этим он помог девушке подняться со скамейки и, взяв под руку, медленно "потащил" в сторону большой серой двери. Темари осталась на месте, обхватив локти руками. Сердцебиение и дыхание участились. Где-то в голове глухо застучало. Мольбы о лучшем посыпались зерном.

– Ну, и что у нее?
– В первый раз мы сталкиваемся с таким заболеванием. Никогда еще такого в нашей больнице не было.
– Ближе к делу. – Темари встряхнула головой.
– Я не знаю, как объяснить это, но, ее внутренние органы, а именно желудок, печень и почки странно сжаты, они работают неполноценно, и пропускают много крови и воздуха через сосуды, из-за чего и происходит кровоизлияние. Также желудок немного сместился и странно повернут половиной, то есть, расположен поперек.
– Бо-оже... – Темари медленно подняла руку к лицу и приложила ладонь к губам. – Прошу, скажите, что это можно исправить.
– Безусловно, но, для этого потребуется операция. У Акимо есть родственники, кто мог бы дать разрешение на то?
– Эм... Нет. У нее нет родственников.
– Хм. Тогда мы не можем провести операцию.
– Я даю разрешение, – раздалось из стороны выхода, и блондинка с врачом обернулись на голос. К ним медленно приближался Гаара. Прямо, стойко, как-то гордо, но в его глазах ничего подобного не было. Странная сжатость, неуверенность.
– Казекаге-сама, но, вы, так или иначе, не являетесь родственником девушки, насколько я знаю.
– Практически.
– В смысле? – С этим врач недоверчиво покосился на парня, а глаза Темари округлились.
– Послушайте, – Гаара подошел к врачу. – Она нужна мне живой, это ясно? Вы должны провести эту операцию, и я даю разрешение.
– Да, казекаге-сама, – твердо вздохнул главврач и, кивнув, спешно направился в сторону серой двери, по дороге заглядывая в небольшие комнаты и предупреждая врачей о надвигающейся на них важной "миссии".
– Гаара, я не понимаю, – Темари повернулась к брату. – Что ты имел в виду?
– Неважно, – вздохнул тот, опустив глаза в пол. – Пожелай Эдди удачи. Я подожду операции.

Темари зашла в темную палату. Свет здесь был выключен для полного комфорта пациентки, и лишь лучи от уличного фонаря слабо освещали бокс наполовину.
На койке, тяжело дыша, лежала Акимо, как-то умоляюще смотря на подругу. От правой руки шел шланг капельницы, на тумбочке по левую сторону от кровати – небольшая коробка с таблетками, рядом с ней – вскрытая упаковка обезболивающего.
Блондинка медленно подошла к койке и опустилась на ее край, взяв Эдди за руку.
– Как ты?
– Хуже не бывает, – простонала та, приподняв голову на подушке и тяжело сглотнув. Сказался вкус крови.
– Не говори глупостей, бывает и хуже. Тебе только кажется.
– Темари, ты не понимаешь. В меня ввели инъекцию, которая и скрутила мои органы, – произнесла, начиная хрипеть и почти задыхаясь.
– Это уже не важно. Врачи проведут операцию, и все будет в порядке.
На это Акимо промолчала. В голове пронеслось "операция", и на этом мысли прервались. Стало душно, в животе вновь резь, в голове стук, и кажется, будто правая рука вздулась и сейчас лопнет – жжение. Очертания предметов вокруг резко помутнели, и Эдди перестала различать, где начинается потолок, стена, перестала различать средь мертвой массы окружающих предметов такую живую и красивую подругу.
– Темари, ты можешь сделать мне одолжение? – особо хрипло произнесла девушка, что очень насторожило Собакуно.
– Какое?
– Скажи Гааре, что я люблю его.
– Что?
– Да, скажи. И обязательно о наших с тобой разговорах об этом.
– Эй-эй, подожди. Сама скажешь ему при встрече. – Блондинка улыбнулась, сжав руку Акимо.
В ответ Эдди слабо покачала головой, ответив тем же рукопожатием, но значительно слабым.
– Ты скажи. Я не успею.
– В смысле?
Эдди вздохнула, и в ее голосе Темари очень ясно послышался хрип. Болезненный хрип голоса, добравшийся до дыхания, очень удручал и приводил Собакуно в ужас.
– Я не доживу до операции.
– Дура, – с ложной улыбкой и весельем произнесла Темари, и по щеке скользнула слеза.
– Не реви. Я не последняя.
– Дура, – сорвавшись, рявкнула блондинка, подскочив с койки. Эдди пыталась удержать ту за руку, но локоть и продолжение руки до кончиков пальцев обессилено упало на простынь.
– Не кричи на меня, пожалуйста, – проговорила Акимо, пытаясь сохранить в голосе невозмутимость и силу, но все же уступила боли, слегка склонившись на стон.
– Ты дура, Эдди! Я отлуплю тебя после того, как ты оправишься от операции, и Канкуро мне в этом поможет!
– Обязательно, – слабо улыбнулась девушка, вздохнув. – А теперь иди и выполняй мою просьбу.
Темари, сжав руки в кулаки и застонав от обиды, выбежала из палаты и хлопнула дверью, после чего прижалась к ней спиной.
– В чем дело? – К блондинке подошел Гаара в полном недоумении. – Что?
– Дура твоя Эдди, вот что! – от отчаяния застонала Собакуно и бросилась к брату, обняв его. Опешив, казекаге все же приобнял сестру и провел по ее спине рукой, посмотрев на дверь в палату Эдди. Через узкое окошко в верхней части створки он увидел темное, но освещенное с улицы "подножье" койки. К сожалению, он не увидел сидящей в кровати Акимо, что не очень его обрадовало.

С шумным треском над Эдди загорелась огромная лампа, но на удивление не ослепила резко распахнувшиеся глаза. Девушка чувствовала, как вену в правой руке по-прежнему жжет, и больше ничего. Никаких посторонних движений, соприкосновений с ее внутренним миром жизни. Слышала, как где-то справа громко пикает уже знакомый с видения в коме кардиомонитор со скачущей кардиограммой, и возня близко, негромкие профессиональные разговоры. Внезапно прямо над ухом раздался знакомый голос:
– Эдди, расслабьтесь. Мы вкололи обезболивающее, и вам скоро станет легче. Закройте глаза, все будет хорошо.
"Кенда" – пронеслось в голове Акимо, и она последовала совету друга. Сколько времени прошло, девушка не проследила. Вроде, задремала. Внезапно врачи вокруг закопошились, послышались их возгласы. Такие уже обыденные и привычные "кровоизлияние", "резкий выброс адреналина", и совсем новый "потеря крови". Шприц капельницы, торчащий из вены, куда-то резко исчез, напустив на руку море боли, а доносящийся справа прерывающийся "пик-пик" сменился длительным, и таким неприятным, последним "пи-и-и-и-и", и на лоб, глаза и легкие что-то надавило.

Глава 68.

"Я чувствую прохладу, – пронеслось в голове Акимо, и в боку от тяжелого вздоха кольнуло. – Это говорит о том, что я жива. Неожиданно, – с этим девушка, через твердую полосу, давящую на переносицу, чуть поморщилась, зажмурилась, пытаясь размежить веки, но их будто что-то держало. – Я хочу увидеть свет. Или вообще что-нибудь. А лучше Темари с Канкуро. И Гаару". – С этим Эдди напряглась и почувствовала неприятную и непривычную тягу на кончиках ресниц. Создалось впечатление, что они переплелись между собой и не дают открыть глаз, но эта странная ассоциация куда-то исчезла, когда Акимо почувствовала, как ее век коснулся хвост ветра – легкий, свежий. Губы слегка задрожали, а откуда-то из груди вырвался болезненный стон. Между этим Эдди почувствовала, как горло слегка зажгло. Неожиданно, но приятно. Вспомнились не такие теплые вечера зимней Конохи, когда, продрогши на улице, застудив тяжелым дыханием через рот горло, девушка с друзьями приходила к себе домой, а лучше в особняк семьи Нара, и как мама Шикамару заваривала им ароматный травяной чай, от которого по всему телу разливалось тепло и где-то в кончиках пальцев ног мячиком выскакивало наружу. В такие моменты щеки и горло приобретали бледный оттенок ожога от пара и такого родного и вкусного отвара.
Между попытками размежить глаза Акимо почувствовала, как по горлу прокатилась следующая волна жжения, вызывающая жажду. Хотелось пить, но все желание отбивали воспоминания о кровавой воде, что была в стакане накануне операции.
"Операция? Получается, что она прошла успешно. Бедная Темари, я на нее так надавила. А ведь я была уверена, что не переживу. Сразу понятно, что антидот выжег инъекцию с корнями, но нанесенные ею увечья остались. И, на что я надеялась? На полное выздоровление после принятия противоядия? Когда было такое? – Эдди не заметила, как в порыве своих незвучных восклицаний сжала руку в кулак, что вызвало легкое жжение в локтевой вене правой руки. – Не достань я этот антидот – не лежать мне сейчас здесь, пусть и в таком состоянии, но живой. Как Суоми сказал, меня собирались выжать. Интересно, сколько времени уже прошло с назначенной мне смерти Хотеем?" – С легким натяжением в уголках губ Эдди слега улыбнулась, после чего поняла, что снять неумную маску с этой "странной" тяжелой улыбкой будет куда сложнее, чем открыть глаза.
– А вот и я – надрывая горло, произнесла Акимо хриплым голосом, совсем тихо для помещения, но очень громко для себя самой, и закашлялась, продолжая хрипеть. В сухом режущем кашле плечи содрогнулись, а руки невольно сжали внутреннюю часть пододеяльника.
Кашел­ь длился недолго, но это были мучительные полторы минуты разодранного "в клочья" горла, опустившейся на грудь тяжести от вздохов, колкости в правом боку. Кроме этого Эдди чувствовала, как что-то мешает раскрыть рот, чтобы откашляться сразу, что-то давит на переносицу, подбородок, щеки. "Наверное, "искусственное дыхание", – пронеслось в голове девушки и она, наконец, смирившись с недомоганием, вздохнула, вновь выгнав из груди стон. – Я остановилась на том, что не могла открыть глаза. А ведь на них ничего не давит, почему тогда открыть их стало проблемой? – Вздохнула. – Не радует меня такая перспектива. Эх, – с этим девушка напряглась изо всех сил и, в конце концов, смогла открыть глаза. Сначала чуть приоткрыла, потом полностью, пытаясь улучшить зрение, но угол между белым потолком и сероватой стеной был мутным, и лишь на долю секунды казался четким. – Ура! Но, что за муть? Солнце справа. Потолок так рябит. Противно. – Акимо поморщилась и вновь кашлянула, на этот раз лишь из-за некой щекотки в горле. – Пройдет. Все пройдет. А пока... я хочу пить, – с этим повернула голову влево, посмотрев на тумбочку и обнаружив на ней смутно видный, пустой и даже сухой стакан. – Сегодня мне крайне "везет". Сначала не могла глаза раскрыть, теперь это. Спасибо вам, люди добрые. – Повернулась вперед, устремив взгляд в потолок и тяжело сглотнула. – Интересно, они вообще знают, что я жива? Я ведь не смогу позвать, легче сразу горло перерезать. А поднимусь я, скорее всего, только через несколько суток. Спасибо, что уж. Буду помирать от жажды".
Внезапно дверь в палату открылась, и в помещение размеренным шагом вошел такой родной, как казалось Акимо, Кенда. Его сосредоточенное невеселое выражение лица изменилось, когда он заметил смотрящую на него, слегка прищурившись, девушку. На лице его появилась улыбка, теплая, добрая, а поднос со стаканом в руках слегка задрожал от нарастающей скорости шага.
– Эдди, как вы? – с этим поставил на тумбочку поднос и, подсев ближе к койке на стул, взял стакан и протянул Акимо. При этом продолжал неустанно улыбаться, широко, гордо.
– Лучше не бывает, – еле подняв руку, сняв на шею воронку "искусственного дыхания" и ответив врачу улыбкой, проговорила девушка и хотела, было, приподняться, но, каким бы усердным старанием не выглядела ее попытка, не получилось. Веселое выражение лица врача сменилось озабоченным, и он, поставив стакан обратно на поднос, приподнялся со стула и помог Эдди сесть в постели, придерживая одной рукой за руку, другой – подтягивая за спину. Девушка поморщилась от колкой боли в животе и боку, но все же смирилась, изредка вздыхая, и облокотилась о спинку кровати, бросив другу такое не вовремя усталое "спасибо".
– Есть явная резь в желудке, м? – спросил парень, протягивая Акимо стакан с водой.
– Нет, только когда двигаюсь, и то резью-то назвать нельзя, – с этим обхватила губами ребро стакана, и, только вода их коснулась, Эдди быстро и по-звериному жадно опустошила сосуд.
– Очень хорошо. У нас нет возможности каждый день делать рентген, ведь и без того пациентов хватает. Да и к тому же чрезмерные дозы рентгеновского излучения еще никого не осчастливили. – Кенда рассмеялся, перехватив у Акимо стакан и поставив его на поднос. – Если вы не против, вам проводить рентген будем через день, окей?
– Окей, – ответила девушка, слегка улыбнувшись. – А, какого на данный момент мое состояние?
– Внутреннее-то? Прекрасное. Если, конечно, вы не сняли шов и не скрутили желудок.
– Это было не очень смешно. – Добрая улыбка Эдди сменилась тревожной, неловкой. – И, вы сказали, шов?
– Я знаю, извините. Да, шов. Он небольшой, всего два с половиной сантиметра, и находится у правого вашего бедра. Шрам остаться не должен, так как мы оставили пару миллиметров между краями кожи в месте разреза. Это чисто косметический шов, мы его снимем через пару недель.
– Хорошо. И, я так понимаю, проблема полностью решена?
– Конечно. Не будь она решена – вы бы до сих пор лежали под наркозом на операционном столе.
– Ну, отлично. Я вам очень благодарна, Кенда. Насколько я помню, я проснулась посередине операции.
– Да, но вы быстро заснули...
– И я помню возню. И как кардиомонитор запищал, длинным гудком.
– Да. На какие-то пару секунд у вас остановилось сердце, и кровь пошла в обратную сторону. Мы не знаем, как это могло произойти, и не проконтролировали ее потерю: она буквально забила гейзером из надреза. Единственным выходом в данной ситуации могла быть только донорская кровь, именно тогда, когда ваша перестала выходить. Этому послужил ход сердца, но, мы были в растерянности. Ваша группа крови – первая отрицательная. В нашей лаборатории давно не было таковой, и пришлось искать кого-то с той же. Темари-сан и казекаге-сама хотели стать для вас донорами, но их группа крови первая положительная – здесь получается гремучая смесь, которая может привести к остановке сердца. Через пару минут к ним подключился и Канкуро-сан, но и он является обладателем первой положительной. Мы уже, было, отчаялись что-либо предпринять, и отправили целый отряд шиноби-медиков в лабораторию на поиски затерявшейся среди остальных колб первой отрицательной, но появился еще один человек.
– Который и стал донором, – закончила за врача девушка и, несмотря на колкость в животе, подалась вперед. – И, кто это был?
– О, Эдди, вы обязаны этому человеку жизнью...

– Где Эдди?!
– Уважаемая, успокойтесь…
– Где она?! С ней все в порядке?
– Да, пока что – да.
– Что значит "пока что"? – Девушку всю заколотило, руки нервно сжимали манжет медицинского халата собеседника.
– Это означает, что на данный момент ее состояние стабильное, но оно стало таковым совсем недавно.
– То есть, она идет на поправку?
– Точно мы сказать не можем.
– Да вы вообще что-нибудь можете, кроме как обещать лучшее?!
– Не нервничайте. Такая уж у нас профессия – делать все, что в наших силах. И мы не можем поступить иначе.
– Да ну?
– Ну да. Нам не будет никакой выгоды, если пациент скончается.
– В вашей больнице, – закончила за мужчину в, так классно сидящем на нем, белом халате. – Но вы же отправляете их в другие. Зачем? Чтобы избавится от проблем?
Врач вздохнул, прикрыв серые глаза ладонью, и вновь раскрыл навстречу разъяренному взгляду Темари. – Мы не вывозим пациентов в другие больницы, если помочь уже нельзя. Даже, если мы понимаем, что ему уже не выжить, боремся до последнего. Поймите, наш госпиталь – один из лучших, и мы просто не вправе отдавать своего пациента в другую лечебницу, если сами можем обеспечить ему лечение. Даже, если больной на грани, – повторил отчетливо, как теорему доказал.
Блондинка смотрела на седоволосого врача и просто не могла отвести глаз. Не из-за того, что он молодо выглядел для своих сорока шести и был необычайно красив для подобных угловатых черт и болезненной худобы – казалось, что сломается – а больше из-за того, что он говорил так много и так верно, так взросло и профессионально, что возразить просто нечем было. Любое восклицание против него теперь, когда он полностью разъяснил ситуацию и положение госпиталя, было, как казалось, настоящей дикостью и просто звериным упорством. Кричать, что они ничего не могут сделать в защиту умирающего и вновь восстанавливающегос­­я организма подруги, было как-то даже по-детски, и, естественно, показало бы полное непонимание сказанного этим гордым и по-настоящему трудолюбивым шмелем.
Камилло Лаву был образцовым врачом в суновском госпитале и наставником Удо-сана. Изначально ему и предназначалась должность главврача, но он отказался, предоставив ее своему лучшему ученику, а сам стал мэтром. Среди больничного персонала, он, конечно, был знаменитым и самым почитаемым после Удо-сана, а за пределами госпиталя о нем мало кто знал.
– Поймите, мы делаем все, что в наших силах. Так всегда было – так всегда и будет. Иначе врач перестает быть таковым, он становится палачом. В таком случае его не держат, и чувствуют за милю.
– Вы меня убедили, – обреченно проговорила девушка, вяло опустившись на скамейку, и опустила глаза в пол. – Я очень за нее волнуюсь.
– Я понимаю. И, я могу вам гарантировать, что мы сделаем все, что в наших силах. Абсолютно все.
– Да, вы уже говорили это. Спасибо.
– Если хотите, вы можете зайти к ней.
– Что? – Девушка подняла испуганный взгляд на мужчину.
– Да. Она сейчас, конечно, в коме, но, если вы желаете ее увидеть, можете зайти на пару минут.
– Это, разве, не запрещено?
– Нет. – Махнул рукой. – Запрещено только тогда, когда посетитель способен естественно потревожить пациента. Вы же не доставите Акимо неудобств.
– Тогда, я зайду? – Темари испуганно прижала руки к груди, поднявшись со скамейки.
– Да, конечно. – С этим Камилло подошел к двери в палату Эдди, как раз таки располагающуюся у скамейки, и приоткрыл, приглашая блондинку пройти. Кивнув врачу, девушка зашла в палату. На улице, как оказалось, стало уже совсем темно, и свет падал на пол бокса через окно, лучи – от фонарей, освещая подножие кровати. Сделав уверенный шаг, медленно опустившийся до робости, Собакуно посмотрела на лицо подруги. Гладкое, не отражающее эмоций, – фарфоровое. Волосы собраны в хвостик где-то внизу, над самой шеей. Слегка растрепаны, но не от движения во сне. Скорее, от давнего переноса из одной палаты в другую. Кожа бледная – ни одного румяного пятнышка, ни одной лишней тени. Лишь только крайние, внешние уголки глаз слегка отдают красновато-фиолетов­­ым оттенком – сказывается внутричерепное давление, только его начало.
Глаза Темари наполнились слезами и она, резко развернувшись и закрыв глаза тыльной стороной ладони, направилась на выход. И вот дверной проем. Девушка убирает руку, поднимает глаза, и ее ослепляет свет.

Темари вздрогнула и резко села в постели. Проснулась. Проснулась в холодном поту и со слезами на уставших глазах. "Всего лишь сон, – пронеслось в ее голове, и она, подавшись вперед и подтянув ноги, обняла колени, что были под одеялом. – Всего лишь сон. Немного с фантазией, конечно. Плохие воспоминания. Камилло-сан не приглашал меня к ней в палату, но я не помню, когда и где видела ее глаза. Но, теперь все в порядке. Наверное. Надеюсь, завтра я смогу к ней попасть. – Уткнулась в коленки лицом. – Бедная Эдди. Столько всего пережить за семнадцать лет: потерю памяти, кому, потом это похищение, да еще и операцию по вправлению жизненно необходимых органов с компенсацией донорской кровью. – Повернула голову и посмотрела на фотографию в красивой деревянной рамочке, стоящую на тумбе. На фото она и Эдди: такие счастливые, светлые, красивые. Это было летом, как раз таки перед "выездом" на экзамен на чунина в Коноху. Как раз тем летом, когда жизнь Эдди изменилась с потерей памяти. – А ведь я даже не знаю подробностей. – Темари, растерев по щекам слезы, прищурилась и всмотрелась в черты лица подруги на фото. – Как же я ее люблю. Она такая красивая всегда. Просто обожаю. – Слегка улыбнулась и опустилась на подушку, не отрывая взгляда от фото. – Да, под той лентой, зеленой, которую она повязала на рамку, так, для декора, спрятаны наши подписи. Вот она любила подписываться на фотографиях! – с этим Темари рассмеялась. – А еще любила Гаару фотографировать, но он ломал фотоаппараты один за другим, и нашему папе приходилось компенсировать ущерб профессиональному суновскому фотографу Батецу. Но, было весело. – Повернулась вперед, и прикрыла глаза. – Надеюсь, с ней все в порядке.
Не прошло и пяти минут, как Темари заснула.

"Почему так много врачей в холле?" – Девушка вошла в здание. – В чем дело? – спросила громко, пытаясь перекричать стоящий здесь гомон. Два десятка испуганных и озадаченных вопросами глаз разных мастей поднялись на нее.
– Темари-сан. – К ней подошел невысокий врач в очках в толстой оправе. – Вам лучше будет покинуть госпиталь. Примерно до завтрашнего вечера.
– Почему? – Блондинка посмотрела сначала на собеседника, потом кинула взгляд на толпу врачей и врачих. – В чем дело?
– Мы не обязаны отвечать на ваши вопросы, – раздался строгий сдержанный голос из гущи в белых халатах. Внезапно Темари привлекла угрожающе распахнутая дверь в темную палату, ту, в которой, как помнила блондинка, находилась Эдди.
– Где... Где она?
– Темари-сан...
– Где Эдди?!
– Темари-сан...
– Я спрашиваю последний раз: где она?!
– Мы отправили ее в реабилитационный центр. – Из толпы медленно вышел вперед Удо-сан. В руках он держал планшетку с листами, на которых текст был местами перечеркнут кривыми "нервными" линиями.
– Зачем?
– Ее состояние резко ухудшилось, и сейчас она ждет операции.
– Операции? – Глаза Темари округлились.
– По пересадке сердца. Та кровь, что стала донорской, была ошибочной, и смесь крови свертывается рядом с сердцем. Если мы не проведем пересадку, органы откажут в работе.
Руки Темари поднялись к груди и прижались к сердцу. Оно рвалось наружу и, как казалось, готово было само прыгнуть на замену слабому сердцу Акимо, но блондинка руками его удерживала. Между тем Собакуно что-то стало тянуть вниз, и, когда в сердце что-то кольнуло, глаза девушки закатились, и она упала в обморок, не так на данный момент больно ударившись локтями и плечами об пол.

И снова в холодном поту Темари резко приняла сидячее положение, и голова пошла кругом. "Господи, я слишком сильно волнуюсь. Нужно как-то успокоиться".

Шестью часами раньше.
Канкуро сидел на скамейке у дома Собакуно в полной безделице и не знал, чего ждать от обветренного дня, не столь жаркого, осеннего. В своей голове кукольник крутил, вертел и перебирал различные мысли, идеи: любой расцветки, формы, содержания, вплоть до того, чтобы попытаться забыть об Акимо. Его очень волновало и тревожило ее состояние и, вот, уже половину недели он не знает, как она себя чувствует после операции. Не считая того, конечно, что она еще и не проснулась. "Темари сказала, что все хорошо. Возможно, я должен ей верить, но, "Мир учит по-другому: не верь ничему, пока не увидишь собственными глазами". Я верю, но хочется самому в этом убедиться. И, не без проблем. Меня не пустят к Эдди. Остается отгонять мысли. – С этим закинул руки на спинку скамейки, вытянувшись, сполз к краю, почти улегшись, и вскинул голову, посмотрев в голубое небо. – Чем бы заняться-то? К Гааре сходить, что ли? – Тяжело вздохнул и, качнув ногой, медленно поднялся со скамейки. – Интересно, как он там? И, как Эдди?"
Канкуро медленно брел в сторону резиденции. Под свитер стал задувать ветер через воротник, и парень втягивал шею в плечи, чтобы хоть как-то закупорить проход бродяге. "Если подумать наперед. – Кукольник слегка прищурился, смотря себе под ноги, и на его лице появилась ухмылка. – Я скоро в нашей семье одним холостым останусь. А, нужна ли мне жена вообще? Лишние заботы, внимание уделять нужно. И, чтобы при первом недостатке сбежала к другому? – Качнул головой и рассмеялся. – Нет, спасибо. Буду гордиться холостятской жизнью".
Тут его внимание привлекла игра на скрипке, раздавшаяся откуда-то справа, и он обернулся. Около небольшого ларька с фруктами стоял мужик лет, так, под тридцать, с щетиной, в рваных брюках и болотного цвета куртке поверх белой майки, и с черным шарфом, обмотанным вокруг шеи. Мужчина играл довольно приятную мелодию, даже какую-то грустную, но настроение Канкуро это не понизило. "Если бы у меня были с собой деньги, я бы, может быть, подкинул ему парочку йен".
Но тут кукольник пошатнулся от встречного столкновения. Ошарашено обернулся, рефлекторно сразу же взявшись за первое, что попалось под руки. Оказалось, локти. Чужие. Поднял глаза выше и встретился со взглядом черных-причерных глаз. Перед ним, испуганно косясь на него, стояла девушка – брюнетка с белой кожей и румянцем на щеках. "Прекрасная незнакомка".
– Извините, – промямлила она, и парень почувствовал, что она напряглась. – Я вас не заметила.
Канкуро смотрел на нее и ничего не мог сказать. Он буквально утонул в ее глазах, но быстро опомнился и отпустил ее руки.
– Да, ничего. Все в порядке. – Улыбнулся. Девушка ответила ему взаимностью, продолжая краснеть, и медленно обошла парня, при этом смотря на него. – Я пойду. – И, развернувшись, медленно побрела на каблуках дальше, изредка покачиваясь.
"Да ну "на" эту холостяцкую жизнь" – подумал Канкуро, смотря вслед удаляющейся незнакомке, и, качнув головой и повернувшись вперед, не отпуская улыбки, направился дальше, в сторону резиденции.
Вот и она. Большая, светлая, слегка затемненная уже бегущими облаками. Отражает прохладные солнечные лучи, словно стеклянная, и будто светится.
Кукольник шагнул на порог здания, и его охватила настоящая прохлада. Не та, что была снаружи. Намного холоднее и режущая дыхание своим металлическим "морозом". "Нихрена. Дубак устроили". – Канкуро обхватил предплечья руками и побрел по длиннющему коридору. Спустя минут семь пришел, вздохнул не без пара и, постучавшись, вошел в кабинет. За столом, как и всегда, сидел Гаара, но, на этот раз он был достаточно спокоен, относительно его когда-то нервного и обеспокоенного состояния, – когда Эдди отсутствовала, или лежала под скальпелем. "У. Король" – подумал Канкуро и довольно улыбнулся, наблюдая за братом. Тот восседал в своем кресле, как это когда-то делали всемогущие правители целых государств, императоры, цари, но занимался совсем не царским делом – писал что-то на белом листе бумаги. Рядом валялись скомканные, клочки. Стало понятно, что он писал что-то важное, так как одна лишь помарка, одна лишняя линия в слове – и документ не годен.
– Почему у вас так холодно? – спросил Канкуро, потерев предплечья и направившись к столу казекаге.
– Спроси, что полегче, – ответил Гаара кратко, не поднимая глаз и не отрывая ручки от листа.
– Ладно. Как Эдди?
"Перо" прекратило свой танец, а взгляд каге застыл на недописанном приказе. В глазах на секунду помутнело и снова стало, как прежде, но где-то внутри заиграла тоска и одиночество. Еще секунда, еще одна, и Гаара, вздохнув, коснулся стержнем ручки листа, и по бумаге пошел след.
– Не знаю, – проговорил сухо. – Я у нее не был.
– Понятно. Пытаешься сдерживаться?
– Нет.
– Разве?
– А разве нет?
– Отвлекись на пару минут.
На последнее казекаге снова вздохнул и нервно бросил ручку на стол, подняв глаза на Канкуро.
– Молодец. Так лучше. А теперь начнем с такого вопроса: что ты собираешься делать, когда она поправится?
– А я должен что-то делать? – Гаара мягко отклонился на спинку кресла, поджав плечи и чуть наклонив голову влево.
– Ну, может, женишься на ней, нет? "Ой, чувствую, сейчас мне хана будет".
– Она не согласится. – Отвел взгляд в сторону.
– Да ты просто не пробовал.
– Канкуро, поверь мне, я пробовал.
– Да?
Казекаге вздохнул. – Да.
– Когда?
– Когда – не важно. Давно.
– Ну, вот. Раз в тот раз отказала, значит, сейчас есть шанс. К тому же, ваши отношения легкие и высокие. Почему бы и нет?
– Не знаю. Я в тот раз сорвался на нее, и этим только испортил наши отношения.
– Что-то я порчи не заметил.
– Не делай вид, будто все знаешь. Было время, когда ты был глубоко не в теме.
– Да, было такое. Но я быстро верстаю упущенное, согласись?
– И не говори. – Гаара прикрыл глаза ладонью, качнув головой.
– Тебе лучше будет еще раз попробовать, если ты, конечно, хочешь жениться на ней.
– Мне кажется, мы слишком торопимся. Да и, к тому же, если я снова...
– Не сорвешься. Ты изменился, очень. С того момента, как они отправились в Коноху на проведение экзаменов. И, раз уж ты начал о расторопности – жениться самое время. Ей скоро восемнадцать, и это будет прекрасный союз. Любой докажет.
– Не любой. Не скажут те, кто ее любит... так же... как я.
– О, еще об этом ты не беспокоился. – Улыбнувшись, махнул рукой, показывая полное спокойствие, хотя на самом деле внутри кукольника сейчас что-то кипело. Ему хотелось прыгнуть к брату и скрутить ему "лампочки" от настоящего счастья, приговаривая, что, вот, был прав и говорил дело, а тот отмахивался и придумывал оправдания. Но, все же, воздержался. – Это ведь не твое дело, а ее. Она сама решит, с кем быть, да и твоя кандидатура лучше остальных. Сомневаюсь, что она закрутила бы роман с остальными каге, если учитывать, что среди них две взрослые женщины, а остальные – толстые старые мужики.
– Причем тут должность каге? Или, ты, правда, считаешь, что она со мной общается из-за моего положения в обществе?
– Э-э-э, нет, конечно. Я не это имел в виду. Просто, понимаешь, первое, что волнует посторонних людей при общении, так это семейное положение, ведь в мире идет вечная охота, тем более за замужество. И, если будут спрашивать о семейном положении, то обязательно разговор скатится в сторону должности, и в каком шоке пребывают люди, когда узнают, что их собеседник или собеседница состоит в семейном положении с важным лицом в обществе, понимаешь?
В ответ Гаара поднял глаза на брата и, подумав пару секунд, что-то промычал, покусывая кожу на костяшке указательного пальца.
– У? Типа да, типа ну. Понимаешь?
– Ну, понимаю.
– Во-от. – С этим вытянул руки вперед, приготовившись жестикулировать, и облизнул губы. – И только потом, в последнюю очередь людей интересует, кем, в сущности, является супруг или супруга собеседника. Эдди, конечно, в первую очередь ты интересуешь больше, чем твоя должность, и не сомневайся в этом. И, к тому же, ты же знаешь, как она к тебе относится. Да и не понапрасну же волнуешься за нее.
– Да, ты убедил меня, – произнес без энтузиазма, вскинув голову.
– Не верю. – Улыбнулся. – Но, надеюсь, хорошенько подумаешь о моем тебе предложении.
В ответ Гаара что-то невнятно промычал и вздохнул, смотря в потолок. Кукольник, довольно улыбнувшись и бросив брату "я пойду", вышел из кабинета и медленно побрел по холодному коридору. Оказалось, что в кабинете было даже теплее. Хотелось вернуться.

– Ну? И, кто это был? – прижав руку к груди, хрипло произнесла Эдди.
– Он представился Усурой Тохимо. Приезжий, вроде. Сказал, что знаком с вами, и достаточно хорошо.
– Но, я в первый раз слышу его имя.
– Да?
– Да. И я не ошибаюсь.
– Может, вы просто забыли. – Кенда повернулся к тумбочке и, поставив рядом с первым и второй стакан, поднялся со стула и взял поднос. – Вас что-нибудь беспокоит? Может, вы голодны?
– Нет. Пока что нет.
– Хорошо. Тогда я отнесу стаканы и вернусь примерно через пятнадцать минут, хорошо? – Не дождавшись ответа, направился на выход. А Эдди медленно повернулась вперед и с такой же "скоростью" начала медленно опускаться на подушку. "Кто такой Усура Тохимо?"

Отредактировано Nika Sand (Четверг, 9 декабря, 2010г. 15:27:50)

Глава 70.

– Что он сказал?
– Э-э-э, сказал, что навестит тебя через пару недель. А ты разве не слышала?
– Прослушала, – отговорилась Эдди, не отрывая глаз от двери.
Когда с момента входа в палату "Усуры" прошло до пяти секунд, Акимо отключилась. В буквальном и переносном смысле. Ее система мышления полностью заглохла с его появлением, так же как и зрение, несмотря на широко распахнутые глаза, и слух.
– Так, ты его все-таки знаешь? – Темари глянула на дверь за своей спиной и повернулась к подруге.
– Выходит, что да.
– То есть, его имя не настоящее? Его не Усурой Тохимо зовут?
– Нет-нет. Именно так, – соврала Эдди, облизнув пересохшие губы. – Я вспомнила его. Он... Э-э-э... В Конохе некоторое время жил, пока я была без памяти.
– Хм. Понятно. – Блондинка встряхнула головой. – Я пойду, наверное. Канкуро просил ему в чем-то помочь, поэтому, думаю, нужно поспешить, а то я и так задержалась.
– Хорошо, иди. – Акимо огорченно улыбнулась. – Передавай ему привет.
– Обязательно, дорогая. – Темари улыбнулась в ответ и, уже находясь у двери и развернувшись, послала подруге воздушный поцелуй и вышла из палаты, закрыв за собой дверь.
"И снова одна, – подумала Эдди и повернулась вперед. – Господи, – вспомнила о "Тохимо", – что он здесь делает? Что он забыл в Суне? Как так? Что мне теперь делать? Если Гаара спросит? Придется врать. Но... Я не могу. Черт, как так? – С тревогой посмотрела в потолок. – Ладно, на время забуду об этом. А, может, он уйдет из деревни, пока я буду здесь? И, вообще, сказать, чтобы его ко мне не пускали. Блин, что делать? – Подняла руки и обхватила ими голову. – Нужно забыть о нем. Он мне привиделся, и, не странно, что меня это не удивляет. Да чего я только не видела, пока в коме находилась! И он тоже лишь плод моей фантазии, не "выше". – Опустила руки и сложила их кубом, как это делал Шикамару, закрыла глаза. – Нужно успокоиться и забыть о нем. Он больше не придет, он не опустится до такого. Уж он – точно нет. – Вздохнула. – Успокоиться. Его нет. Он миф, поразивший мою мозговую систему на короткий промежуток времени. Это пройдет, выгорит с прочими плохими мыслями. Он сгорит где-то в недрах моей головы, и я пойму, что это был лишь сон, или что-то в этом роде".
– Эдди? Вы медитируете? – раздалось где-то слева, и девушка вздрогнула от неожиданности, открыв глаза.
– Нет. Или да. Пытаюсь избавиться от негативных мыслей, – ответила молодому врачу легкой растерянной улыбкой, проследив, как он поставил поднос с обедом на тумбочку, а сам мягко опустился на стул рядом.
– То и есть. – Кивнул в подтверждение. – Вы не голодны?
– Есть немного, – проговорила Акимо, не отпуская неловкой улыбки.
– Ну, значит, я выиграл спор у Исандро, а-ха-ха, – произнес наиграно, совсем честно и мило улыбнувшись, но в глазах сверкнул азарт и огонек, что обычно блещет в глазах победителя.
– Исандро? Кто это? – Девушка взяла с тумбы поднос и, поставив его себе на колени, подхватила кекс с изюмом, покрытый сахарной пудрой, и надкусила. (Всегда десерт предпочитала перед основным блюдом, где бы ни находилась).
– Шеф-мэтр в нашей больнице. Она мне пыталась доказать, что вы не могли за этот промежуток времени – от завтрака до обеда – проголодаться. Я, если честно, спорить с ней не собирался. Моей главной задачей было вам предложить пообедать, а кто бы там из нас выиграл – мне все равно. Хотя, было бы неприятно вечно слышать от нее о том, что она всегда права, и тому подобное.
– Хм. Рада, что смогла помочь вам выиграть спор. – Девушка улыбнулась и подмигнула врачу.
– Да ладно. – Облокотился на спинку стула и скрестил руки на груди. – Ваша помощь мне не столь важна, ведь я не могу от вас ее принимать, только помогать вам. Такова моя профессия.
– Ну, я все равно рада очень. – Девушка глупо кивнула, смотря в тарелку. Как всегда: вечно сухой больничный обед, больше похожий на паек, но достаточно-таки питательный. На этот раз – некое подобие рамена: лапша с мясом под соевым соусом, и, конечно же, без приправ и пряностей. Также небольшая пиала с сушеными морепродуктами, перемешанными под сметаной двадцати пяти процентной жирности, морковно-тыквенный сок, и два кусочка сыра. Ну, и кекс, конечно же, – единственное, что максимально нарушало больничный рацион пациентов, и было, в принципе, многим противопоказано, но, кого это волновало кроме Удо-сана? Даже Камилло-сан был "за" сладкое в госпитале, но мнением своим не делился с учеником.
– Хорошо. – Улыбнулся. – Вы себя как чувствуете?
– Пока не зашел Удо-сан – великолепно, – произнесла Эдди, глянув на собеседника, как можно быстрее пытаясь разжевать слегка черствый кекс.
– Да, конечно, прошу прощения. – Снова улыбнулся. – Не буду вас отвлекать. Приятного аппетита.
– Угу, спасибо.
Посидев так, молча, не больше минуты, Кенда вздохнул и медленно поднялся со стула.
– Я отойду? Мне нужно написать отчет о моих наблюдениях за вашим самочувствием.
– Конечно. – Подняла глаза на друга и кивнула. – Я вас не держу.
– Спасибо. Но, вам ничего не нужно? Может, вы чего-нибудь хотите?
– Да нет, в принципе, пока что ничего.
– Ну, тогда я вернусь примерно через полчаса. – Улыбнулся и, развернувшись, вышел из бокса.
"Как все причудливо складывается, – с улыбкой подумала Эдди и почувствовала не очень приятный запах сока. – Он всегда понимает, что мне нужно, хотя мы с ним даже об интересах не особо-то и разговаривали. Похоже, Кенда и вправду станет лучшим врачом на все времена этого госпиталя. Но, будут ли люди помнить тогда Камилло-сана? Он ведь ничем, в принципе, не отличается от Кенды. А, случаем, не учил ли он и его? Тогда это все бы объяснило. – Снова улыбнулась, отставив на тумбочку поднос. – Интересно, как там Гаара? Держу пари, снова в своем кабинете. – Повернулась и посмотрела в окно, еле как заметив среди видных домов верхушку резиденции. – Когда же он успевает отдыхать?"

Остаток дня прошел спокойно. Весь вечер Эдди ожидала прихода казекаге но, поняв, что не придет, достаточно-таки с неплохим настроением легла спать. Утром проснулась рано, и, только-только позавтракать успела, как к ней пришли Темари и Канкуро.
– Рад видеть. – Парень спешно подошел и сел рядом с Эдди на кровать, приобняв за плечо и улыбнувшись.
– Я тоже рада видеть. – Улыбнулась в ответ. – Обоих.
– Мы не сомневались. – Темари шатко опустилась на стул, стоящий у кровати, и скрестила руки на груди. – Как ты сегодня?
– Меньше болею. Радует, – отчиталась Акимо, сделав рукой жест ОК.
– Это хорошо. – Темари подмигнула подруге. – Когда тебя выписывают?
– Думаю, не скоро.
– Это плохо, – произнес кукольник, причмокнув.
– В принципе, а, что тебе?
– Гаара нас гоняет на миссии. Видать, скучно ему. Была бы ты рядом...
– Ну-у. – Эдди выставила вперед ладони. – С этим уже сами разбирайтесь.
– Да уж. Для нее стараешься, выискиваешь пару минут, чтобы навестить, а она... – Канкуро улыбнулся, упершись руками в край кровати.
– Я тебя не держу. – Улыбнулась другу в ответ.
– А я тебе назло останусь. – Пригрозил девушке пальцем.
– Обязательно. – С этим Акимо приобняла Канкуро.
– Хех, Гаара бы убил. – Темари улыбнулась шире, кивнув на кукольника и Эдди.
– Его. – Акимо указала на парня. – Не меня.
– Злые вы, – обиженно произнес Канкуро, слабо ущипнув Эдди за бок. – Так, – поднял на нее глаза, – где ты была?
– Я... – Девушка по очереди посмотрела сначала на Темари, потом на ее брата. – Меня схватила одна организация. Что-то наподобие акацук.
– Но, я думала, больше не существует. – Блондинка опустила глаза на пол.
– О них никто и не знает.
– И, чем они занимаются?
– Они убивают прохожих мимо их логова и коллекционируют кровь.
– Кровь? Зачем?
– Это вроде хобби у их профессора. А, зачем им всем это – я не знаю.
– Отличное хобби. – Темари цокнула и недовольно посмотрела на Акимо. – И им нужна была твоя кровь?
– Что-то в роде того.
– Странные люди.
– Да. – Эдди опустила глаза. – Они ввели в меня инъекцию, из-за которой я должна была умереть, и тогда бы они меня выжали.
– А куда бы они тело твое дели? – кукольник уставился на Акимо.
– Канкуро! – Темари зло посмотрела на него, указывая на то, что об этом лучше было бы не спрашивать.
– Его бы съел один из них, – ответила спокойно, будто не заметила возмущения подруги.
– В смысле?
– Хивата – он у них какой-то иной расы, типа каннибал.
– Ты успела там со всеми познакомиться?
– Да, пришлось. Чтобы они мне хоть чуть-чуть доверились.
– И, я так понимаю, ты втерлась в доверие, и когда тебя оставили одну, сбежала? – уточнил кукольник.
– Перед этим мне пришлось пробежать кросс по их логову в поисках противоядия.
– Которое действует против инъекции, – закончила Темари. – Но, почему тогда у тебя остались проблемы в организме?
– Я тоже сначала думала на этим, уже после операции. И, если мой ход мыслей идет в правильном направлении, то антидот должен был сжечь наркотик, но он не вернул в нормальное состояние уже скрутившиеся органы.
– А, ну, в принципе, логично, – проговорил кукольник, хрустнув костяшками рук. – А, они тебя искать не будут?
– Сомневаюсь, что будут. Они наверняка думают, что я уже мертва. Да и, к тому же, чтобы не раскрываться, не пойдут по следам.
– И, что, от них никто никогда еще не убегал?
– Наверное, нет, иначе бы о них уже все знали. Рассказ о них похож на вымысел, ведь не каждый день встретишь в одной, вроде бы, простой организации со странной деятельностью такое ассорти из людей.
– Интриговать пытаешься? – Улыбнулась блондинка. – Давай рассказывай. Что ты подразумеваешь под "ассорти"?
– Хм. – Эдди улыбнулась в ответ, потом глянув на Канкуро. – Психованный, одержимый своим хобби, профессор. Женщина в возрасте, пережившая клиническую смерть, и выглядящая на двадцать. Каннибал-пацифист..­­.
– Пацифист? – Канкуро удивленно выпучил глаза. – Ты шутишь?
– Цыц! Не перебивай! – строго проговорила Акимо, хлопнув ладонью Канкуро по лбу. – Эгоистичный лидер с додзютсу наподобие бьякугана Хъюги, проводник-детектор лжи, панк-извращенец, и самолюбивый, гордый князь-крокодил.
– Князь-крокодил? Это как?
– Профессор провел над простым парнем из знатной семьи мутацию. Выбранным животным был крокодил. В итоге молодой человек обзавелся длинным ребристым хвостом и извечной паранойей.
– Слушай, а над тобой там опыты не ставили? – Кукольник подсел к девушке и, повернув ее голову, осмотрел оценивающим взглядом. – Ты в лягушку не превратишься?
– Обязательно. – Вырвалась из его рук, фыркнув.
– Я шучу, не злись. – И снова приобнял.
– А вы как? Темари, как в Конохе?
– Наруто и Шикамару сразу поняли, что с тобой что-то случилось, когда вернулись в Лист. А там уже и по отсутствию вообще вникли. Они обещали прибыть в скором времени, но их Цунаде-сама не отпускала из-за недостатка шиноби в деревне. Поэтому, по моим, так, расчетам, они должны уже в скором времени придти к нам.
– Нехорошо получилось. – Акимо потерла локти, когда по ним пробежал холодок от неприятных мыслей об обеспокоенном Узумаки и, на вид спокойном, но на самом деле не менее взволнованным, Наре.
– Хорошо то, что они волнуются.
– Это плохо. Они не должны вообще суетиться по таким пустякам.
– Та-ак. – Темари опустила руки и сжала в кулаки. – Ты же помнишь, что я обещала тебя отлупить, когда ты бредила? И сказала, что Канкуро мне поможет.
– Мы, конечно, в последнее время общаемся мало, относительно нашего детства, но я очень сомневаюсь, что вы что-нибудь можете предпринять против меня. – Улыбнулась.
– Сомневаешься, да? – зло проговорила блондинка, недовольно покосившись на подругу, и, сев ровно, хрустнула костями в запястьях.
– Эдди, ты ведь понимаешь, что ты ошибалась. Тем более, теперь это понятно, как никогда. – Тон голоса Канкуро странно изменился, что очень насторожило Акимо. Он казался строгим, твердым, и очень пугал.
– Ребят, вы ведь не собираетесь взаправду меня бить?
– Ну, я же обещала. – На лице девушки не появилось ни одной эмоциональной морщинки, и только голос выражал ее состояние.
– Темари, я ведь, правда, думала, что умру. – Голос Акимо задрожал, в нем послышался явный страх. Сама девушка немного отстранилась от друзей, но это не прибавило ей уверенности.
Было очень странным видеть таких злых Канкуро и Темари. Блондинка никогда раньше всерьез не била Эдди, только в шутку, а то и вовсе подушками, или игрушками, когда они еще были интересны, а кукольник и подавно не смел поднимать руку на Акимо. И, уж, тем более в присутствии Гаары. Но теперь, даже с маленьким процентом настоящей веры, что-то внутри девушки кипело, некое раздражение на подобную ситуацию, странный новоиспеченный страх, разносящийся по голове лишь недомоганием, медленно перерастающим в боль.
– Вот именно. Ты, правда, думала. А стоило?
– Это не соответствующий ситуации вопрос, Темари. – С этим Акимо покосилась на Канкуро, который в свою очередь хищно смотрел на Эдди.
– Еще и призналась в любви. А ты знаешь, что я чувствовала, когда слушала твой бред?
– Темари, прошу. Это ведь не в первый раз. Ты во многих случаях понимала, что я говорю сущий бред, но таких претензий не было.
– Потому что то можно было терпеть, но это...
– Прости. – Акимо опустила глаза, и с этим по ее телу прошла теплая волна облегчения, только, вот, от чего – она не знала. – Я не хотела тебя пугать, да и сама была напугана.
– А знаешь...
– Я не переживу этого. – Резко подняла голову, посмотрев на подругу. – И у вас в будущем не будет племянников.
– Ненавижу детей, – произнес Канкуро, слегка качнув головой и упершись одной рукой в койку.
– И, Гаара не будет счастлив.
– Да он, мне кажется, и с тобой счастлив не будет. – Кукольник почти незаметно улыбнулся, глянув мельком на Темари. Та в свою очередь в ответ глянула на брата и ехидно улыбнулась.
– Смотри-ка, – произнесла, не сводя глаз с кукольника и широко улыбнувшись, – призналась ведь. А стоило всего лишь начать с угроз и серьезного выражения лица.
– Ну, – согласился парень, медленно переведя взгляд на Акимо. – Теперь мы точно знаем, что ты собираешься рожать от него детей.
– И не стыдно вам обманом из меня правду выводить, м? – Эдди улыбнулась, скомкав одеяло и сложив его на ногах.
– Ну, так, если от тебя не дождешься просто так. – Блондинка подмигнула подруге.
– Я же уже говорила тебе. Еще в тот день, когда умирать собиралась. Да, и когда ты ночевала у меня в последний раз. Ты ведь предполагала, что я бредила, но, все-таки, я сказала же, что это была чистая правда.
– Да, но, Канкуро-то не поверил бы мне.
– Знаешь, если у меня нет от тебя секретов, то, почему тогда они должны быть от него?
– В смысле? То есть, у нас с тобой нет общих секретов, что знаем только ты и я?
– Уже – нет. И не нужно из-за этого обижаться. – Вывела руку вперед ладонью.
– А, вот, возьму и обижусь. – Темари надула губу, сложив руки на груди.
– Тогда мы квиты, ведь мне тоже стоит обижаться на вас за ваши успехи.
В ответ блондинка промолчала, посмотрев на подругу из подо лба. Та в свою очередь нервно улыбнулась, пожав плечами, и перевела уставший взгляд на Канкуро, что уже стоял у подножия кровати, опершись об поручень.
– А тебе, вот, не стыдно? Ты же вроде мужчина, ты должен уважать возраст и, тем более, девушку, что младше тебя.
– Ну, как говорят, в бою все средства хороши. На войнах не щадили ни женщин, ни детей.
– Ты хочешь объявить мне войну?
– Э-э-э, нет.
– Так, в чем проблема тогда?
– Слушай, ты хочешь, чтобы я извинился? Извини.
– Не так.
– Что?
– Повтори.
– Что повторить?
– Попроси еще раз прощения, – почти в голос прошептала ему Темари и, улыбнувшись, кивнула.
– Ну. – Перевел взгляд на Эдди. – Извини.
В ответ ему Акимо, спустя минуту молчания, опустила глаза и покачала головой.
– Ты меня огорчаешь Канкуро. Очень огорчаешь.
– Да, что ты хочешь от меня, женщина?! Что тебе нужно? Скажи, я для тебя все сделаю!
– Я хочу, чтобы ты ко мне нормально относился.
– Рыба моя, я отношусь к тебе лучше, чем ко всем остальным! – С этим, сделав бедрами восьмерку, мягко опустился рядом с Эдди на кровать и заглянул в глаза, честно, мило улыбаясь, в первый раз, и так тепло. – Ты просто этого не замечаешь.
– Знаешь. – Девушка умиленно улыбнулась, чуть пододвинувшись к другу. – Это слишком нежно, мне кажется.
– В самый раз. – С этим, как-то, как и было сказано девушкой, по нежному, игриво заправил, свисающую у виска Эдди, прядь волос за ее ухо и, не отводя от лица руку, повернул к Темари, а сам, указав на сестру второй рукой жестом "пистолет", слабо прикусил язык и зажмурил один глаз.
– С вас картины писать нужно, – произнесла блондинка, хлопнув в ладоши.
– Зовем Сая. – Акимо улыбнулась, переведя взгляд на кукольника.

К обеду Темари и Канкуро ушли, но после профилактического осмотра Кенды Эдди не дали пообедать новые гости – коноховцы.
– Ты как?! – Узумаки влетел в палату и, свернув стул с ножек, упал через койку Акимо на пол.
– Наруто? – Девушка на четвереньках подползла к краю кровати и выглянула из-за него. Блондин лежал на полу, потирая затылок и растерянно смотря на ножку койки. Потом перевел взгляд на подругу.
– Как ты?
– Все хорошо. – Села на колени. – Поднимись с пола.
– Мы так волновались. Ты где была? – Принял сидячее положение, продолжая тереть затылок.
– Мы? Кто-то еще?
Тут в палату, осторожно осмотревшись, сначала вошел Шикамару, следом Айк.
– Мы – это мы. – Нара поставил стул и сел на него. – Как ты?
– Хорошо все. – Эдди жестом дала Узумаки понять, чтобы он поднялся с пола. – Я рада вас видеть.
– Мы тоже рады, – произнес Шикамару, кивнув.
– И, что с тобой все в порядке. – Айк сел рядом с девушкой на кровать и слегка улыбнулся.
– Где ты была? – повторил вопрос Наруто, сев спиной к Киоте. – Темари сказала, что тебя схватили.
– Да. – Опустила глаза. – Организация под названием "Сеттогенкецу".
Даль­ше Эдди спокойно рассказала о самой организации, о ее членах, об их деятельности, и о каждом вкратце. Рассказала в подробностях о своих действиях, о том, как заметила форточку, чисто случайно. Чего стоило пробежаться от лаборатории до комнаты, и как наркотик спас ее от Хотея, но умолчала о местонахождении Сеттогенкецу. "Наверняка Темари всем уже рассказала, где на нас напали. А если же нет – не буду рыть яму себе и им".
– А ты уверена, что это была иная организация, не акацуки? – Наруто нахмурился и принял очень серьезное выражение лица в общем.
– Уверена. Насколько я знаю, акацуки носят черные плащи с вставками в виде красных облаков, и не снимают их. Для того, чтобы выполнять миссии, раздеваться не обязательно. Но они и не маскируются. Эти же практически наружу-то и не выходят, это стало сразу понятно.
– И, значит, о них никто не знает, потому что они убивают всех, кто проходит по их территории? – Нара скрестил руки на груди и прищурился.
– Да. Я, получается, первая, кто смог сбежать.
– И мы гордимся тобой, – произнес Айк, широко улыбнувшись, обнажив ямочку, отчего на душе Акимо стало теплее, и она невольно опустилась в плечах.
– Спасибо.
– Знаешь, Эдди. – Шикамару оторвался от спинки стула и уперся локтями в колени. – Ты и, правда, проявила много смелости. Как ты нам объяснила, они достаточно быстро решили, что тебя ждет. Ты работала, даже если не обдуманно, то четко, и верила в успех. Мне же на твоем месте оставалось бы сидеть в предоставленном мне помещении и обдумывать каждую мелочь побега, и, я уверен, не успел бы закончить. Но, мне не понятно, почему ты не сопротивлялась, когда на вас в лесу напали?
"Так. Оказывается, Темари рассказала ему. Ладно".
– Я посчитала, что это будет бессмысленно. Я не сомневалась, что за нами будет погоня, и боялась за Темари, ведь на миссии в Таки она вымоталась. Но я предупредила ее, что за мной бежать не нужно, и посылать на выручку.
– Да, – влез Наруто. – Она запретила нам покидать Коноху, да еще и бабуле Цунаде сказала, чтобы та нас на учет поставила и не выпускала. Ведь, если бы мы без разрешения покинули деревню, то, уже не смогли бы вновь стать ее жителями полноценно, ибо нарушили приказ хокаге.
– И у него была идея сбежать. – Нара кивнул, смотря на Узумаки. – Я понимал всю сложность и опасность ситуации, но я был за остановку. Мне еле удалось удержать Наруто. Я, несомненно, тоже волновался, да и сейчас, уже не в тему, но волнуюсь за тебя, но тогда я понял, что ты справишься. Не знал, не понимал, как, но знал, что ты это сделаешь. И, отчего-то удивился, когда узнал, что ты все же пострадала. Я был разочарован, но не в тебе, а в собственной вере в тебя. Теперь же, когда ты нам разъяснила всю ситуацию, и я примерно понимаю, в какой опасности ты была, я просто восхищен твоей стойкостью. Не каждая куноичи отважится попробовать сбежать из организации, где в основном они, люди-то, практически видоизменены, и, частично, их нервная система. Сейчас я говорю о том, кто в первую очередь представлял для тебя опасность – о профессоре. Конечно, и этого каннибала нельзя опустить, но, как ты сказала, он без приказа не нападает. А кровь твоя нужна была Хотею – так ведь? – и ни одна капля не должна была быть утраченной до отжима. Ты понимала, в какой ты ситуации находишься и что делаешь?
– Частично – да. Но в основном мною двигали страх и волнение за тех, кого я оставила. Это вы, Темари, Канкуро, Гаара и остальные, с кем у меня сложились хорошие отношения.
– Это нормально, Эдди. – Нара пододвинулся со стулом к кровати и, упершись руками в колени, кивнул. – Это нормально. У всех так. И, могу еще раз повторить, ты молодец, и мы гордимся тобой.
– Спасибо. – Девушка улыбнулась, поджав губы. – И, я вообще рада вас видеть. Мне было страшно, и не могу скрыть, что думала о вас там. Возможно, даже, вы давали мне сил для того, чтобы упорно идти на выход.
– И мы рады видеть тебя, и рады, что с тобой все в порядке, что ты идешь на поправку. – Наруто улыбнулся так, как мог улыбаться только он – ясно, открыто, весело, отчасти так, как улыбаются счастливые дети. И эта улыбка была, несомненно, одной из самых любимых у Акимо.
– Спасибо вам. – Поочередно улыбнулась каждому, и уши и щеки запекло.
Парни в ответ улыбались девушке тепло, добро, изредка слабо кивая и довольно поджимая губы.

Так и не пообедав, но выпив пару чашек чая, Эдди решила не ужинать. Настал такой час, что ей ничего не хотелось делать, и лежать в постели в том числе. В абсолютном спокойствии сидела, чуть сгорбившись, на кровати, смотря в окно, и мягко мяла между уголком одеяла одну руку в другой. И, уж, никак не ожидала услышать голос Гаары за дверью.
Эта минута показалось девушке мучительно долгой, минута в ожидании захода казекаге в ее палату, минута после услышанного голоса.
– Как ты? – мягко спросил он, медленно приближаясь к стулу у кровати. На его лице играла приятная, едва заметная, легкая улыбка.
– Лучше, чем когда-либо, – чуток соврала Акимо, дав себе обещание в этот вечер не вспоминать о периодическом покалывании в животе.
– Это радует, – произнес каге, не отбрасывая улыбку, и, подойдя к стулу, обошел его и как-то криво пошел на посадку, но Эдди, как с цепи сорвавшаяся, подалась вперед и кротко "с размаху" чмокнула его в покойные губы. Опешив от подобного, Гаара неуклюже опустился на стул, от изумления взявшись руками за края седушки, но, порешив отбросить это на время, успокоился и раздраженно улыбнулся, но Акимо это не смутило. Подтянув ноги в позу "по-турецки", девушка сложила руки замочком в них (в ногах) и улыбнулась.
– Сколько раз за сегодня ты уже рассказывала о своем приключении?
– О приключении? – Эдди нахмурилась. – Два раза. Но, если ты хочешь, могу еще один.
В ответ на это Гаара поднял глаза в потолок и, как показалось, задумался.
– Пожалуй, – в итоге продолжил он, опустив добрые глаза на собеседницу. – Вкратце.
– Меня схватила организация, занимающаяся коллекционированием­­ крови, и им нужна была моя.
– Меня это не удивляет после дефицита твоей группы в больничной лаборатории, – раздраженно произнес Гаара, отведя взгляд в сторону. – Как ты получила такие повреждения в организме? Они это делали собственными руками?
– Нет, – ответила девушка, качнув головой. Стало понятно, что парень склоняется к подозрению о побоях. – В меня ввели инъекцию, которая постепенно и свершила подобные изменения.
– И ты нашла антидот, верно?
– Да, но...
– Я рад за тебя. – Нервно улыбнулся, со скипом смяв одну руку в другой. – И уже не важно, что противоядие лишь сожгло наркотик. Главное, что ты в порядке.
– Да. – Эдди улыбнулась, но ложно, и, благо, думала так, казекаге не заметил этого вранья. "Он как-то отдалился от меня. И изумлен был поцелуем. Неужели, между нами все кончено? Похоже, я доконала его своими "приключениями". Я – такая проблема, – пронеслось в голове Акимо, и из груди совсем не слышно для парня вырвался болезненный стон. – Неужели, это конец нашим отношениям?"
Эдди опустила голову и прикрыла глаза, дабы не расплакаться от горьких мыслей. Гаара же сидел напротив молча и смотрел на девушку, понимая ее поведение. "Я не правильно себя веду. Да, и, сейчас вообще нужно заговорить о чем-нибудь, иначе она может заплакать. Или, все же, нет? Могу ли я рассчитывать на ее слезы?"
– Эдди, – продолжил парень, слегка "подскочив" со стулом к кровати, – скажи мне, какие отношения у тебя сложились с членами той организации?
– Что? – Спустя пару секунд молчания, Акимо подняла голову. Глаза невозможно блестели, буквально освещая собою и без того светлую от люстры палату.
– Какие отношения сложились у тебя с членами той организации? – раздраженно повторил каге, вновь начав мять в руке руку.
– Никаких. – Покачала головой. – Я лишь узнала, как их зовут, кем в сущности являются и чем занимаются. И все. Какие отношения?
– Личные, – произнес парень как можно спокойнее, пытаясь скрыть за фальшивой, веселой улыбкой убитую горем и странными неподходящими размышлениями улыбку печали от отвращения.
– О чем ты говоришь? Какие – личные? Они меня убить готовились, какие отношения?
– То есть, если бы они тебя на чай позвали, то, отношения сложились бы?
– Что? Гаара, с чего такие мысли? Я же сказала, что отношений нет. Никаких. И не было бы, в какой бы ситуации я не оказалась.
– Я не могу точно знать, что ты говоришь правду.
– То есть, ты мне не веришь?
– Хочу, но это слишком просто. – Опустил глаза в пол.
– Это, потому что ты казекаге. – Нахмурившись и поджав губы, ответила спокойно, ничего не скрывая, ни одной эмоциональной морщинки. – А я простая шиноби. Я, кажется, в больницу уже, как в ванную хожу. И, конечно, у меня жизнь беспокойнее, чем у тебя. И ты еще сомневаешься, что тобой я занята больше, чем кем-либо другим?
На последнее Гаара поднял глаза на Эдди. У него не было вопросов, лишь смятение и странное чувство. Хотя, вроде бы, обыденное, чувство одиночества пропадало с визитами родственников, но сейчас, находясь в присутствии Эдди, казекаге охватила настоящая тоска. "Ну, снова чувство, что я ее теряю. То самое, что было, когда она показала мне записку от Шивы. И все позже стало на свои места. Тогда, почему же я все беспокоюсь? Свойственно? Плевать. Пускай, мы поссоримся, но виноват буду я. Главное, не наговорить лишнего".
– Не имеет значения, кем мы с тобой являемся, – проговорил сухо, но в голосе прозвучала мелодичная нотка энтузиазма. – Главное то, как мы относимся друг к другу.
– Я уже сказала, как я к тебе отношусь, Гаара. И ты мне не веришь, и продолжаешь упорно подозревать в измене.
– О чем ты? Какая измена? Мы ведь...
– Ты ведь меня не считаешь шлюхой?
"Так, вот в чем дело, – пронеслось в голове парня в ответ на вопрос Акимо. – Теперь я понял, о чем в тот раз говорила Темари. Она пыталась мне доказать, что Эдди увлечена мною. Но, почему, тогда мне кажется, что это не возможно?"
– Нет. Я не хочу тебя считать ей, но не могу знать наверняка.
– Вот, как. – Девушка огорченно улыбнулась, вздохнув и скрестив руки на груди.
Последнее отчего-то Гаару дико раздражило, и внутри него закипело возмущение, а виски зажгло.
– Это все, что ты можешь сказать мне в свое оправдание? Я от тебя большего ожидал.
– Я уже сказала тебе, что заинтересована только тобой, – произнесла Акимо открыто, улыбнувшись веселее. – И я буду ровно столько молчать, сколько понадобится времени для того, чтобы ты поверил.
– Тебе это глупым не кажется? Сидеть вот так и смотреть, как я весь извожусь...
– Кто ж тебя просит?
– Послушай, если ты считаешь, что мне все равно, что с тобой происходит – ты ошибаешься. И, как я должен тебе верить, если тебя неизвестно где носило целый месяц?!
"Ну, ничего себе, – продолжая улыбаться парню, подумала девушка, – сам отправил меня на миссию, а теперь возмущается".
– И, что ты мне можешь сказать? Я волнуюсь, я не знаю, что с тобой происходит, а ты можешь делать вдали от меня все, что тебе вздумается. И, скажи теперь, как тебе верить?
– На слово. – Пожала плечами. – Как и раньше.
– И, чтобы мне было в тысячу раз больнее, когда окажется, что ты врала мне? С тобой такого не происходило, но ты должна понимать, какого это.
"Я больше не могу, – думал Гаара, начиная "закипать" в буквальном смысле, – сейчас я сорвусь и, в худшем случае, снова заставлю ее плакать".
– Пойми, я так не поступлю с тобой.
– И, почему я теперь должен верить тебе? – раздраженно, еще громче, произнес Гаара, нахмурившись. – Откуда я могу знать, может, ты уже десять раз стала шлюхой? "Черт. Что я несу?!".
– Я не пойму, что мешает тебе поверить мне? Раньше ведь верил.
– Эдди! – сорвался парень, подавшись вперед и упершись рукой в край кровати, став к девушке лицом еще ближе. – Ты поймешь, наконец, или нет?! Я никогда не поверю тебе! Что ты не могла или не стала шлюхой для меня в той организации, ведь, все равно, я никогда точно не узнаю!
На последнее Эдди спешно вздохнула и, в одну секунду – по змеиному быстро – обхватив шею парня ладонями, резко подтянула к себе и поцеловала в губы долгим, по-настоящему страстным поцелуем. Казекаге опешил. Он был изумлен, как никогда, и поначалу, толи от испуга, толи от неожиданности сделал попытку отстраниться от девушки, примитивно положив руки ей на талию, но, спустя всего лишь долю секунды, понял, что может потерять, оторвавшись, и встал одним коленом на кровать, приобняв Акимо одной рукой. Ее же руки медленно потянулись вверх и обвили его шею, заставляя все сильнее прижиматься к ней. И вот, Эдди почувствовала со стороны казекаге некое легкое движение, не касающееся ее, и, спустя минуту, что-то загородило едва видный сквозь темноту век свет от люстры, и девушка сонно, не отрываясь от губ парня, приоткрыла глаза. Прямо перед ней, на ладони Гаары лежала небольшая квадратная красная коробочка в бархатной обивке. К великому сожалению, от переполнявших ее в поцелуе чувств, Акимо не сразу поняла, к чему это, и "вопросительно потянула" губы Гаары в поцелуе. На это он отреагировал моментально и одним легким взмахом откинул крышку. В самом центре коробочки возлежало очень красивое кольцо. Огромное.

Отредактировано Nika Sand (Четверг, 16 декабря, 2010г. 15:19:19)

Глава 72.

– Что ты делаешь в Суне? – спросила Акимо, когда Суоми повернулся к ней в шаге, заметив на себе ее взгляд.
– К тебе пришел.
– Да ладно? Тебя послали, чтобы ты меня вернул?
– Нет. Им это нужно? Они думают, что ты мертва.
– Тогда, почему ты здесь?
Повернулся вперед.
– Я уже сказал.
Эдди качнула головой.
– Ты бы не стал идти в Суну из-за меня.
– Это – да. Но, я должен был проверить тебя.
– Проверить на что?
– На живучесть. – Пожал плечами. – Твой организм редкостно слаб к инъекциям.
– Да ну? – Девушка недоверчиво посмотрела на собеседника, прищурившись. – Странно, почему это?
– Не язви.
– Ну, ты сам подумай. Я не подопытный кролик. Эта инъекция для меня первая и, дай Бог, последняя.
– Боишься?
– Угу, – произнесла Акимо и коснулась шеи рукой. – Еще и просверлил во мне скважины.
– Они быстро зажили. – Глянул на Эдди. – За два дня.
– Мне хватило той боли, что они принесли.
– Мм... Сколько в своей жизни ты перенесла цельных операций?
– Эту – одну. Но, может и больше, ведь я не знаю, что со мной делали, пока я была в коме.
– Тебе повезло. – Кивнул, посмотрев в сторону. – Но и не очень. Иммунитета здесь нет абсолютно.
– Не жалею, – усмехнулась девушка, вновь качнув головой. – Так, почему ты не в логове? Ты же говорил, что не выходишь.
Отвернулся­.
– Я ушел из организации.
– По поводу..?
– Это тебе знать не обязательно.
– Хорошо. – Кивнула. – И, как они тебя отпустили?
– Они не имеют права приказывать мне. Доверять дальше, или нет – их дело. Я ушел без обязательства в стирке памяти.
– То есть, ты обязан молчать об их существовании?
– Естественно. Но, даже если я кому-то расскажу – разве мне поверят? Пока сами не увидят.
– Но, тогда они уже и не смогут доказать остальным о том, что видели.
Повернулся, закинув челку назад.
– Ты же смогла.
– Я – да.
– Слишком самоуверенна.
– Разве? По-моему до меня никто не сбегал.
– Сбегал один, но он был поглощен "жаждой свободы" и не подумал о противоядии. Этот пленник был очень опасен собою, и Хотей вколол ему красную инъекцию.
– И, кто это был?
– Ты всех людей знаешь в границах пяти стран? Мир тесен.
– Нет, не знаю, но мне интересно его имя.
– Кольд Шана.
– Да, это имя мне ни о чем не говорит. – Эдди опустила глаза на землю.
Суоми пожал плечами и отвернулся.
– А, чем опасен-то был?
– Он умел по собственной воле мутировать в необычное существо – гибрид козла, мнемозины и гарпии. С тем из его спины появлялись три здоровые пирамиды.
Акимо смотрела на Хотару и просто не могла поверить своим ушам. Где-то в голове промелькнуло воспоминание о нападение на Таки. Сомнений не было – это был тот звуковик-химера, что погиб от руки Эдди.
– И, были сомнения на счет того, что его организм самостоятельно не избавится от того наркотика. У него это было возможно, но Хотей утверждал об обратном.
– Как давно вы его упустили?
– Около года назад.
Девушка посмотрела на собеседника отчужденно.
– Он не умер от инъекции.
Суоми нахмурился.
– А ты откуда знаешь?
– Шиноби его деревни штурмовали деревню Скрытого Водопада, куда меня отправляли на миссию перед тем, как я к вам попала. И, мне случилось встретиться с ним.
– И ты его победила, верно?
– Это не странно?
– Нисколько. Во время свершения трансформации он становится очень медленным, и убить его не составляет проблем, тем более тебе, с учетом твоей скорости. Но, перед ним еще нужно выжить со страхом, что не очень просто. Девчонку, что во время его посещения нас была в лаборатории, парализовало от страха, и она умерла спустя сутки, так и не дождавшись окончания действия синей инъекции.
– Тогда да. Мне тоже было страшно, но я перебила страх, поняв, что у меня есть шанс его победить.
– И правильно. Еще таким уродам поддаваться! И, не факт, что он иллюзиями не пользовался. Ведь, так много наплел перед этим, про психиатрическую тюрьму в частности.
– Вряд ли это была иллюзия. О своей прежней жизни он мне рассказал после того, как свершилась трансформация.
– М-да. Но, в любом случае с пребыванием в нем животной мощи появились значительные минусы: любое повреждение сильно отражалось на нем, и...
– Хватило пары разъяренных пинков по челюсти, чтобы он сдох, – продолжила девушка за парня с редкой злостью в голосе.
Сжала руки в кулаки и тряхнула головой.
Хотару кивнул.

– Суоми, а, ведь я тебя даже не поблагодарила за то, что ты помог мне выжить.
– Даже, – повторил парень, отвернувшись. – Это еще не поздно сделать.
– Ты хочешь, чтобы я что-то сделала в благодарность тебе?
Повернулся, и на его лице появилась легчайшая улыбка, завораживающая.
– А что ты можешь?
– Практически все, что угодно.
– Подтянешь к Земле Юпитер?
– В пределах, ладно?
– Хм... Хорошо, этот вариант отпадает.
Снова отвернулся, посмотрев в сторону.
Эдди немного смутило это действие, а пройденные секунды показались долгим промежутком времени, и терпение начало пузыриться.
– Ну? Так, как я могу тебя отблагодарить?
– Ты хочешь для меня что-то сделать?
– Чтобы это было больше похоже на благодарность, – произнесла раздраженно, так как главное слово начало жутко бесить, – чем "спасибо".
– Переспи со мной?
– Я помолвлена. – Подняла руку, растопырив пальцы. – А ты, правда, готов стать на короткий промежуток времени педофилом?
– Это риторический вопрос был. Я знал на него ответ. – Поджал губы, косо и, даже, как-то надменно посмотрев на девушку. – Я серьезно не знаю, что ты можешь для меня сделать. Мне от тебя ничего не нужно. Скажи "спасибо", и хватит.
– Уверен?
– Ну, поцелуй.
– Еще раз повторить?
– В щеку.
– Зачем тебе это нужно? Тем более в щеку.
– Мне не нужно. – Потрепал челку, вскинув голову. – Да и вообще, не грузись. Я же сам помог, не по просьбе, так, ты еще и о моем существовании не подозревала.
– Тогда, спасибо? – Улыбнулась.
– На здоровье. – Закатил глаза.

Вскоре Эдди рассталась с Суоми практически около своего дома, когда у него (у Хотару) внезапно появились какие-то дела. "Однако" – пронеслось в голове Акимо, и, она, пожав плечами и попрощавшись с парнем, направилась домой.

Глава 74.

Эдди проснулась от шороха недалеко. Подняла голову. Недовольно игриво ворча, Акамару тащил Кибу по полу к двери, зажав в зубах его штанину. Хозяин что-то невнятно лепетал, пинался и махал руками, не открывая спросонья глаза, но зверю, видимо, было уже невтерпеж.
Дотащив парня до выхода, пес улегся рядом и положил голову на лапы. Собственно, теперь стало совсем непонятно, чего он добивался, но, стоило Кибе прильнуть к другу и обхватить его заднюю лапу во сне, как с их стороны раздался резкий звук, и по помещению пронеслась волна неприятного запаха.
Акимо вжалась в плечо Канкуро, чтобы не чувствовать смрада. К счастью, запах риса и одеколона полностью перебил душок, но тут же девушку атаковал дурманящий и неприятный запах спирта. К ее сожалению, вновь прочувствовать вонь, испускаемую животиной, не хотелось, и пришлось сильнее прижаться носом к плечу кукольника.
– Акамару! Что за вонь?!
В ответ хозяину зверь что-то тихо прорычал, что стало понятно лишь Кибе, и заскулил.
– Они из-за тебя сейчас все задохнутся! Быстро на улицу!
Далее вновь послышалась возня, быстрые удаляющиеся шаги и хлопок дверью. На улице – лай, недовольное "скотинка" Кибы.
Эдди расслабилась, с чем кончика ее носа коснулся смрад, и, обхватив руку Канкуро, девушка отвернулась к полу, где лежала шапка друга.
"Киба... Окно бы открыл, что ли".

Прошло от силы минут три, как проснулся Неджи и, не успев принять сидячее положение, закрыл рукавами нос и рот.
– Что за отвратительный запах?
– Акамару, – произнесла Акимо, не отрываясь от ушей бедуинской шапки.
– Как я сам не догадался. – Парень сел и закрыл руками лицо. – От этого душка даже глаза слезятся.
– Нужно открыть окно, – в ткань сказала Эдди и, подтянув под себя ноги, поднялась на коленях сначала задней частью туловища, а потом и передней, закрывая головным убором кукольника нижнюю часть лица. – Пойдешь со мной подышать?
– Еще спрашиваешь, – ответил Хъюга и, мигом подскочив, направился за девушкой в нишу снятого зала – курильную.

– Фух!
Эдди сложила локти на подоконнике балкона, слегка накренившись вперед, из окошка. Вдохнула сухой, колкий, зимний воздух и выдохнула, пустив белый пар. Тут рядом появился Неджи и, закрыв глаза, проделал то же самое. Кончики его длинных волос, что выбивались из основного хвоста на плечи, моментально покрылись инеем, а волоски его кисточки у самой талии стали завиваться от перехода температуры.
– Неджи.
– Да?
– Чем ты будешь заниматься далее?
– К двадцати годам женюсь. Так же у меня остается выбор: пойти в сенсеи, либо начать работать в военной сфере Конохи.
– А сам ты чего больше желаешь?
– Я не вправе загадывать. Какую жизнь судьба преподнесет, ту и выберу.
– И ты вечно надеешься на одну лишь судьбу?
– Да. Многие задают мне этот вопрос и удивляются, что я верю в нее. А знаешь, ведь, я ставлю две цели – любые – и одной из них обязательно добиваюсь.
– Это больше похоже на выбор. Выбор и твои возможности. Ты смог добиться именно того, потому что на это ты способен был. А то, что не удалось – либо еще не способен, либо уже. Слишком сложно, либо слишком просто. Так всегда было.
– Возможно, ты права. Но, кто знает, что мне предстоит после женитьбы? Если хокаге-сама поручит мне следить за командой детишек – стану сенсеем. Если на деревню внезапно нападут – само собой, стану военным.
– Я не буду спорить с тобой. – Эдди пожала плечами и повернулась вперед, устремив взгляд на заснеженный задний двор ресторана. – Но, просто, для меня правдоподобнее звучит "выбор". И, в конце концов, если тебя отправят на войну, не дай Бог она случится, и ты выиграешь этот бой – ты ведь не обязан будешь заниматься военным делом. Ты и так сможешь вернуться к генинам и чунинам.
– Смогу, но уже не захочу. – Хъюга прикрыл глаза, вздохнув. – Я быстро увлекаюсь, и не так быстро отвлекаюсь, чтобы всю жизнь провести в выборе пути. Поэтому полагаюсь на судьбу. Что выпадет, как говорится. – Открыл глаза и, глянув на собеседницу, легко улыбнулся. – Судьба.
В ответ Акимо улыбнулась парню, поняв, что в любом случае он не отойдет от своей точки зрения. Что у него хватит слов, чтобы опровергнуть любое ее доказательство того, что судьба – это жизнь, которую человек составляет сам. И потом говорит, что так было предначертано, когда уже ничего не изменить.
В этой жизни нужно все попробовать, ведь, выбрав сейчас то, что тебе нравится, ты обречешь себя на однотонное течение, ты заставишь себя кинуть второй, и третий, и четвертый вариант в бездну. Туда, откуда ты уже не вытянешь, будь то возможно именно сейчас. А потом будешь жалеть всю жизнь, что не выбрал другое. Судьба?

– Что за отвратительный запах?
– Это Наруто сделал!
– Не правда!
– Да ладно?
– Ино, больше обвинить некого, что ли? А не ты ли это?
– Я тебя не спрашивала! Лобастая!
– Ино – свинина!
– Лобастая!
– Свинья!
– Лобастая!
– Пятачок свой спрячь!
– Девчонки, хватит ссориться!
– Они из-за Наруто ругаются?
– Не знаю, Гай-сенсей. Но я хочу их остановить!
– Не лезь! Пришибут и не заметят.
– Что за ор?!
– Да не лезь ты. Пускай девушки разберутся сами.
– Не указывай мне, лягушка. Ты, вообще, что здесь делаешь? Рядом со мной? Уйди!
– Кто видел мою жвачку?
– Где моя шапка?!
– А чего вы все разорались? – закрыв нос рукой, спросила Акимо, зайдя в помещение.
Неджи вошел следом, прикрывая нижнюю часть лица широким рукавом.
– Ты чувствуешь этот ужасный запах? – Сакура помахала перед своим лицом рукой, разгоняя уже равномерно распределившийся по всей комнате и начавший убегать смрад.
– Представь себе.
Девушка глянула на Канкуро. Он сидел на прежнем его месте в позе "по-турецки", собрано, зажав нос пальцами, и снизу смотрел на подругу. Уже заметил в ее руке свою шапку.
– Это Акамару.
– Я тебе говорила, что это не Наруто, свинья!
– Заткнись, рекламный щиток!
– Да хватит уже ругаться! – влезла в их диалог Тентен, скривившись и закрыв нос ладонями.
– Вот именно! – Цунаде оторвалась от плеча Джирайи. – Как в Академии! А ведь, уже в первый раз выпили, и все еще ругаетесь.
– Не в первый, – шепнул ей на ухо санин.
– Тем более! – громко произнесла хокаге, и все удивленно уставились на нее.

Прошла неделя. Коноха постепенно стала терять свой красочный вид – с каждым днем, с каждым часом. Все светлее и светлее, менее красочно, менее пестро.
На двадцатое, двадцать первое и двадцать второе число намеревалась генеральная уборка главной площади Конохагакурэ, и суновцам предложили поработать, но те отказались под предлогом, что отбывают в Страну Ветра где-то в пятнадцатых числах.
– О, нет! Как же мы справимся без вас?
На этот вопрос песчаники пожимали плечами и неуверенно улыбались, где-то в глубине души пытаясь распознать в этом восклицании сарказм.
Однажды, где-то в десятых числах (плюс-минус два дня), солнечным утром Цунаде позвала к себе Акимо. Утро, несомненно, было для Эдди прекрасным, и, вроде бы ничего не могло его испортить. Даже неожиданный сюрприз, чего девушка не очень любила.
– Я, надеюсь, не отвлекаю тебя и не занимаю дорогих минут буднего дня?
– Нет, конечно, я как раз свободна. Вечером хотела сумку уже собирать, и очень рада, что понадобилась вам, хокаге-сама.
Акимо улыбнулась. Весело, мирно. Честно.
– Мне приятно, что ты так ценишь мою компанию. – Цунаде улыбнулась в ответ. – Итак, как я уже и говорила, хочу показать кое-что, что относится к тебе. Но. – Сделала паузу, смотря в глаза девушки. – Также это то, что от тебя некоторое время было сказано скрывать.
Сердце Акимо тревожно застучало, забилось, как птица в неволе. Где-то под ним неприятно закололо, и девушка, попытавшись вздохнуть как можно легче, приложила руку к груди.
– Успокойся, – произнесла хокаге, заметив тревогу в глазах Эдди. – Дыши равномерно. Не нужно беспокоиться. Это всего лишь послание от казекаге, которое было передано через тебя около полутора года назад. Ты должна помнить.
– Когда он сказал, что никто посторонний, никто, кроме вас, не должен его прочесть. – Эдди закивала, вздохнув легче. – Я помню.
В этот момент девушка попыталась своим видом показать собеседнице, что чувствует себя хорошо, хотя, на самом же деле все было хуже. Было очень жарко, дико кололо под сердцем, и волнение.
Сначала Гаара просил Эдди и Наруто составить Цунаде со свитком тет-а-тет. Теперь же хокаге говорит, что имеет право рассказать о содержании послания. И, ладно, это был бы обычный свиток, с обычным деловым содержанием, но! как тогда это "личное" послание относится к ней, к Эдди?
Гаара поделился своей идеей с Цунаде. Это не исключено, а еще то, что идея была связана с Акимо.
"Необычно. Я никогда не принимала участия в делах каге, а теперь, когда я косвенно связана с обоими, чувствую себя золотой срединой. Это так... странно. Но, с какой-то стороны даже приятно. Чувство есть, что меня замечают. Редкое чувство. Приятно".
– Это чудесно. – Цунаде улыбнулась. – Вот, собственно, этот свиток.
Взяла со стола один из лежащих в ряд и, поставив локти на стол, тем самым практически закрыв свитком глаза, посмотрела на девушку.
– Сама прочтешь, или мне сделать тебе одолжение?
– Как пожелаете, – вздрогнув, ответила Эдди, и ее руки со скрипом сжались в кулаки.
– Тогда, слушай, – произнесла женщина и, опустив глаза, медленно развернула свиток.
В висках Эдди застучало, сердце стало рваться наружу все сильнее, причиняя все больше боли, дискомфорта. Захотелось присесть, почувствовать под собой плоскость и уже не беспокоиться, что можно упасть.
– Дорогая, успокойся, – ласково произнесла Цунаде, опустив раскрытый свиток на стол. – Все хорошо. Здесь ничего серьезного, и волноваться тебе не о чем. К тому же, все задуманное, о чем описано здесь – уже произошло по другому – лучше, и теперь я лишь хочу ввести тебя в курс дела, чтобы ты не беспокоилась в дальнейшем, если вспомнишь об этом свитке.
– Цунаде-сама, до этого часа я думала, что содержимое свитка – чисто деловое сообщение, и ко мне не имеет никакого дела. Я бы и не вспомнила о просьбе Гаары – передать без посторонних свидетелей.
– Я понимаю твое положение. – Кивнула. – Но, все же, он попросил, чтобы я это тебе передала.
В ответ Эдди, помедлив, кивнула.
– И. – Хокаге отложила от себя свиток. – Тебе самой прочесть будет легче.
– Вы уверены?
– Он сам попросил меня передать тебе его. – Хокаге оценивающим взглядом пробежала по лицу Акимо. – Прочти.
– Да.
Девушка медленно подошла к столу и, поколебавшись с минуту, взяла свиток. Посмотрев на него пару секунд, подняла глаза на женщину, что в ответ смотрела на нее. Цунаде кивнула, и легкая ободряющая улыбка подняла аккуратные губы хокаге.
Эдди, легко вздохнув, опустила глаза на свиток.

"С уважением от лица казекаге Страны Ветра, селения Песка – Сунагакурэ.
Цунаде-с­ама. Я передаю это сообщение через ваших подопечных, ранее отправленных ко мне, и прошу, чтобы вы прочли его в одиночестве. Свидетели мне не нужны, – временно.
Также я обязан просить вас о сохранении втайне того, о чем написано в данном послании. Ни один человек не должен знать о содержании этого свитка, так же, как и о самом свитке, что, надеюсь, обеспечили шиноби Листа – передатчики.
И даже Акимо Эдди, с чего, собственно, мне и стоило бы начать.
Цунаде-сама.­ Возможно, вы в курсе всех подробностей об амнезии Акимо, но, в противном случае, я готов оповестить вас об этом инциденте.
Эдди потеряла память по моей вине, и я понимаю это, и раскаиваюсь. Тогда я был чересчур молод для принятия важных решений, и поступил необдуманно.
Акимо не знает об этом, в ходе чего я и прошу держать от нее втайне. И втайне от любого другого. Она не должна узнать об этом от постороннего человека.
И теперь я обязан просить вас быть ко мне снисходительнее.
Я не имею ничего против ближайших по времени посещений ваших шиноби моей деревни, но с каждым приходом Акимо ситуация усугубляется. С ней мы были близки с самого детства, и теперь мне становится все сложнее принимать ее как шиноби дружественного селения, сложнее отправлять ее обратно. Я понимаю, что пройдет какой-то промежуток времени, и я не смогу больше сдерживаться и, снова не обдумав деталей, расскажу ей о своей ошибке.
Вы должны понимать – видеться тогда с ней мы не сможем, – тягость и ей, и мне.
Поэтому я просто обязан попросить вас об одной очень важной услуге.
Когда от меня придет подтвердительное послание, я хочу, чтобы вы раз и навсегда запретили Эдди покидать Коноху, т.е. возвращаться в Суну, на миссии, и без.
Прошу понять мое положение и не обвинять в случившемся. Я был еще совсем ребенком, и мало понимал важность ситуации. И, я понимаю, что это не ваша забота. И поэтому прошу: любыми силами, в случае удовлетворительного­­ ответа, задержать Акимо в Конохе. Так будет лучше и для нее, и для меня. И для вас.
Я надеюсь на вас, Цунаде-сама. На ваше одобрение."

Эдди вздрогнула, и эта секундная дрожь отогнала все страхи, все волнения. По телу разлилось приятное спокойствие, хотя, где-то в недрах сердца Акимо что-то все же скрежетало. Мерзкое чувство, под сердцем боль. Терпимая.
Девушка вздохнула и прикрыла глаза.
"Всего лишь предупреждение. Просьба. Он правильно поступил, что предупредил Цунаде-саму. Не сделай он этого – не видать нам спокойного будущего. Молодец".
– Я рада, что ты поняла, что беспокоилась напрасно, – произнесла хокаге и тихо хлопнула в ладоши.
– Да, спасибо, Цунаде-сама. – Эдди подошла к столу и положила на край уже закрытый свиток. – Я поняла, что зря волновалась. Он правильно поступил, что предупредил вас.
– И, даже если бы не предупредил, я бы не отказалась принять тебя в деревню. Конечно, ждала бы краткого объяснения подобного подарка, но так даже лучше.
– Спасибо еще раз. И от меня, и от него.
– Я лишь делаю то, что он говорит. Пустяки, дорогая.
– Я, надеюсь, вы не вечно так ему подчиняетесь? Думаю, не стоит его так баловать.
– Здесь ты права. Мужиков нужно держать за рога, а то сядут на шею. Заставят пахать, а сами будут дома сидеть.
Акимо улыбнулась, спрятав руки за спиной и выпрямившись.
– Сомневаюсь, что Гаара поступит так в противном случае.
– Это тоже правильно. Гаара, конечно, отличается от остальных мужчин, населяющих пять стран шиноби, но, все равно, нужно быть начеку. В любом случае, чтобы не получать за непослушание.
Акимо кивнула.
– Я понимаю.
– Это да. И, все же, ты молодец, Эдди. Редко встретишь таких удачных девушек, как ты.
– Было бы правильно так говорить, если бы все для своего счастья я делала сама. – Акимо улыбнулась. – А, так, – мы лишь пошли навстречу друг другу. Как бы сказал Неджи, "наши судьбы пересеклись".
– Здесь ты тоже права. – Хокаге улыбнулась и откинулась на спинку кресла. – Надеюсь, я тебя не очень утомила. Задерживать тебя больше не в праве. Если у тебя еще что-то есть ко мне – я слушаю.
– Нет, Цунаде-сама, никаких вопросов, просьб, лишь пожелание оставаться такой же великодушной и отзывчивой предводительницей.
–­ Ох, дорогуша, я очень благодарна тебе, но это пустяки. Все для родных и гостей!
Девушка улыбнулась и, легко поклонившись, развернулась и направилась на выход.
– Постой.
Повернулась и глянула на собеседницу.
– Пока не забыла. Хочу встречно пожелать тебе удачного брака. Чтобы ты приносила счастье своему жениху.
– Спасибо, хокаге-сама. – Улыбнулась шире, слегка покраснев. – За повтор пожелания. Огромное. – И вышла из кабинета.
Цунаде нахмурилась, подняв руку ко лбу.
– Повтор?